1419 год, как верхняя граница времени создания митрополичьего свода, подтверждается другими соображениями. Дело в том, что в тексте свода проглядывается явная антилитовская направленность: почти каждое упоминание «Литвы» сопровождается эпитетом «поганая»[202], в Летописной повести о Куликовской битве утверждается, что «при нынешних временех Литва над нами издеваются и поругаются» (128), в рассказе о битве на Ворскле 1399 г. помещено просто карикатурное изображение Витовта (между прочим, тестя московского великого князя Василия Дмитриевича) с его неумеренными притязаниями: «победим царя Темирь–Кутлуя…, посадим во Орде на царстве его царя Тахтамыша, а сам сяду на Москве, на великом княжении на всей Руской земли» (385) [203]. Отношения с Литвой особенно обострились в связи с поставлением в 1415 г. киевского митрополита Григория Цамблака (но еще в 1414 г. Витовт «ограбил» митрополита Фотия, явившегося в западную часть митрополии для сбора церковных даней), и только после смерти в 1419 г. Григория Цамблака русско–литовские отношения стали нормализоваться: Фотий был признан главой всей Русской митрополии, а сам Витовт стал гарантом завещания великого князя Василия Дмитриевича.

Перечисленные факты следуют из анализа духовных грамот Василия Дмитриевича, составленных в конце его жизни. Таких грамот имеется три: РГАДА, ф. 135 (Государственное Древлехранилище), отд. 1, рубр. 1, №№ 13, 15, 16. В существующем их описании и датировке допущены неточности и прямые ошибки[204]. В литературе грамота № 13 приурочена к 1417 г., грамота № 15 датируется мартом 1423 г., а грамота № 16 признается копией XV в. с грамоты № 15. На обороте грамоты № 16 сохранились пометы, имеющие датирующее значение: 1) «Список з грамоты, что поимал Олексей з собою в Литву, коли с митрополитом поехал с Фотеем на середохрестье»; 2) «Список с тое грамоты, что пошла к великому князю к Витовту с Олексеем в лето 30 первое, з середохрестья». Важнейшие уточнения, которые мы вносим в описание перечисленных грамот, следующие:

1) Несмотря на то, что в грамоте № 13 указан писец—дьяк великого князя Тимофей Ачкасов, в грамоте № 15 — дьяк великого князя Алексей Стромилов, а грамота № 16 считается вообще поздней копией, все эти грамоты написаны одним почерком (судя по всему, Тимофеем Ачкасовым). Таким образом, грамоту № 16 следует признать не поздней копией, а еще одним подлинником, причем и пометы на ее обороте принадлежат тому же основному писцу.

2) Все три грамоты по палеографическим данным относятся к началу 20–х годов XV в.

3) Печать на грамоте № 15, оттиснутая в ковчежке, с изображением всадника на скачущем коне с круговой латинской надписью, принадлежит не великому князю Василию Дмитриевичу (как ошибочно утверждается в описании [205]), а великому князю литовскому Витовту.

4) В грамоте № 13 сохранились не три печати, как сказано в описании[206], а все пять (первые две, правда, в меньшей степени сохранности). Не все из печатей черновосковые, вторая печать—желтовосковая и совпадает с печатью на грамоте № 15, т. е. является печатью великого князя литовского Витовта