Даже те, кто не испытывает желания контролировать все, могут настаивать на свободе в отношении своих вредных привычек. Частично объяснение этому содержится в результатах лабораторных опытов ученого-зоолога Кэлхуна. В отличие от других ученых, он изучал диких мышей (а не одомашненных белых мышей и крыс), чтобы понять, как они контролируют собственное поведение.
В клетку Кэлхун поставил электрический переключатель, с помощью которого мыши могли включить яркий свет, приглушенный или выключить его вовсе. Мыши последовательно выбирали позицию переключателя, при которой горел приглушенный свет, избегая темноты и ярких огней. Однако когда экспериментатор сам включал приглушенный свет, мыши тут же подбегали к переключателю, чтобы изменить ситуацию, и включали яркий свет или выключали его совсем. В другом исследовании Кэлхун поставил мышам переключатель, приводивший в движение вращающееся колесо и останавливавший его. Бег в колесе был для мышей единственным способом физической активности. Чтобы сохранять здоровье, мышам в клетке требовалось двигаться примерно восемь часов в день, поэтому мыши периодически включали колесо и бегали. Однако каждый раз, когда колесо включал ученый, мыши его немедленно выключали, даже если хотели бегать и нуждались в этом.
Это называется безрассудной свободой. Мыши предпочитали контролировать переключатель, им необходимо было самим выбирать модель поведения, а не действовать по указке, даже если это вредило их здоровью. Белые мыши, выращенные специально для экспериментов, слишком покорны и не годятся для таких опытов. Многие психологи-исследователи, например Беррес Скиннер, изучавший домашних животных, считали, что людьми легко управлять с помощью внешних стимулов. Однако Зигмунд Фрейд придерживался мнения, что люди скорее похожи на диких животных, ведомых внутренними биологическими влечениями.
В индустриальную эпоху, когда жил Фрейд, бо́льшая часть жизни представляла собой рутину, и защиты индивида служили для управления внутренними импульсами, стремящимися овладеть психикой. В то время внутренняя цензура была весьма жесткой, поскольку внутренние импульсы, соответственно, тоже были очень мощными. Сегодня внутренняя цензура значительно слабее. В наш информационный век нам угрожают своей интенсивностью скорее внешние сигналы, чем внутренние. Те же самые механизмы психологической защиты теперь направлены вовне, и стали заложниками требований общества и СМИ – которые со всех сторон убеждают нас что-то сделать, купить и т. д. Многие же люди просто не способны контролировать свои желания, подогретые медиасредой. Мы курим, пьем, переедаем и слишком много тратим. Мы ищем удовлетворения во внешних объектах.
Внутренние импульсы могут мешать нам выполнять стоящие перед нами задачи. Точно так же внешние стимулы способны захватывать наше сознание и не давать сосредоточиться на том, что действительно для нас важно. К сожалению, мы с трудом разграничиваем полезные и опасные стимулы. Совершенно очевидно, что многие из нас настолько привыкли все контролировать, что сопротивляются благоприятным изменениям.