Я поднимался по ступенькам медленно, как улитка, соображая на ходу и пытаясь сочинить какую-нибудь правдоподобную историю. Главное — не пускать ее к нам в дом, тем более — не дать спуститься в подвал.

Выйдя на кухню, я увидел, что она сидит за столом. Похоже, пока меня не было, она снова плакала. Вытирала глаза мокрой салфеткой и отщипывала куски булки.

Переступив порог, я закрыл за собой дверь в подвал. Летом рама разбухала; мне пришлось с силой дернуть ручку, чтобы дверь закрылась плотно.

Я сел за стол, не сводя взгляда с остывшего рагу.

— Там что-то случилось с котлом, и мама помогает отцу его чинить.

Я говорил тихо, так тихо, что едва слышал себя. Я придумал не самую лучшую ложь, но решил, что и так сойдет; ничего другого в голову все равно не приходило. Потом я поднял глаза и посмотрел на ее усталое лицо.

Миссис Картер тоже посмотрела на меня. Хотя я отсутствовал лишь несколько минут, мне показалось, что синяки у нее под глазами еще больше потемнели, а щека еще больше распухла. Как может мужчина сделать такое с женщиной, которую он любит, как может он причинить ей такую боль? Она дергала коленом под столом, а когда заговорила, голос у нее был слабым, далеким:

— Он ведь умер, да?

Она скорее утверждала, а не спрашивала, и говорила без всяких эмоций.

— Они там чинят котел, — повторил я. — Котел у нас старый и часто выходит из строя.

Она покачала головой и вздохнула:

— Можешь сказать мне правду, ничего страшного.

Отец просил меня разобраться с ней. Он хотел, чтобы я решил головоломку. Если я ей скажу, им придется и ее убить? Если она должна умереть, то умрет ли она по моей вине?

Но ведь она должна была узнать; она имела право знать. Как она поступит, если я сейчас промолчу? Уйдет домой и вызовет полицию? А потом, еще хуже, скажет полицейским, что мистер Картер пошел к нам и больше не возвращался? Я должен был ей сказать.

— Он хотел сделать маме больно. Она защищалась. Никто не имеет права обвинять ее за это.

Она снова вздохнула и скомкала в руке мокрую салфетку.

— Да. Наверное.

— Давайте я отведу вас домой, — сказал я ей.

Миссис Картер вытерла нос тыльной стороной ладони.

— А как… что они сделали с… господи, неужели он правда умер?

Она снова разрыдалась. Ее поведение озадачивает меня даже сейчас, хотя с тех пор прошло много лет. Иногда кажется, что у женщин нескончаемый запас слез; они так легко плачут по любому поводу — и не просто плачут, рыдают. У мужчин все по-другому. Мужчины плачут редко, во всяком случае от эмоций. У них слезы появляются скорее от боли. Женщины замечательно справляются с болью, но не с эмоциями. Мужчины справляются с эмоциями, но не с болью. Различия иногда очень тонки, и тем не менее они есть.