Надежда отчего-то все чаще думала о неизвестном хозяине. Какой-то старик, даже голоса она его не помнит. Он бы порадовался за Барыню, если бы знал: у них Барыне было хорошо. Даже слишком хорошо. И уже не похоже было, что она тоскует по прежнему хозяину. Шерсть у Барыни лоснилась и блестела, спина округлилась, даже походка изменилась - неспешная, вперевалочку, с ленцой. "Само собой, - заметила как-то на эту тему Никитишна-мамаша, - достаток всех меняет к лучшему". А вот Надежда теперь не была уверена: к лучшему ли? Что-то в ней зрело, какое-то решение... Пожалуй, и не решение даже, а пока всего лишь несогласие, глухое раздражение, постоянное чувство какого-то неудобства. Словно от занозы. Ее раздражало именно то, что так умиляло Петуха и Нашу. Мыслимое ли дело злиться на собачонку за то, что той так у них хорошо, что она к ним привыкла, не воет и не мечется, надрывая им сердце своим неприкаянным и жалким видом?

Барыня стояла перед Надеждой с тапкой в зубах, и неважно, что тапок был Петухов. "Главное - желание услужить, не так ли?" - говорили смышленые Барынины глаза.

- А ведь ты предательница - понятно? - сказала Надежда, глядя в глаза собачонке, но та пуще прежнего заработала хвостом. - Видеть тебя не желаю.

Вот так Надежда оказалась возле этого дома. Как раз таким она его и представляла: старой постройки, с выщербленными ступенями, без лифта, пропитанный запахом пережаренного лука и ненавистной Надежде вареной капусты. Надежда поднялась на второй этаж и нажала кнопку звонка восьмой квартиры.

Она была совершенно спокойна. Фразу, с которой она начнет разговор, Надежда приготовила заранее. Сначала, конечно, поздороваться. А уже затем без лишних слов: "Я по объявлению насчет собаки. К нам приблудилась плохо стриженная болонка с очень смышлеными глазами, а потом я увидела ваше объявление. Возможно, это та самая собака". Именно "возможно" - так будет гораздо натуральнее. Может, та, может, и не та, а ее дело сторона. А если старикашка спросит, не ты ли, мол, девочка, хулигански мне звонила, сделать круглые глаза и вид совершенно ни при чем.

Однако она жмет на звонок уже третий раз, держит палец долго, не отпуская, а за дверью ни шороха, ни скрипа. И Надежда позвонила в соседнюю квартиру.

- Нет у нас макулатуры, - неприветливо буркнула выглянувшая женщина и хотела закрыть дверь.

- Я не за макулатурой! Меня интересует ваш сосед из восьмой квартиры. Вы не знаете, он не уехал куда-нибудь?

- Не знаю.

Женщина не намерена была продолжать разговор, но и Надежда не намерена была сдаваться.

- Дело в том, - сказала она, - изобразив самую очаровательную свою улыбку, - что я нашла песика вашего соседа. Товарищ пенсионер будет очень рад. Вы ведь знаете эту историю?

- Не знаю я никакой истории.

То ли Надеждина улыбка не понравилась женщине, то ли у нее вообще было плохое настроение, то ли еще что, но вид у нее сделался еще более раздраженным. Надежда заторопилась:

- Ваш сосед потерял песика, то есть собачку...

- И слава богу, - перебила ее женщина. - Тявчит тут день и ночь.