— Я не часто проделываю что-либо подобное, — заявил Флинн, не кривя душой. Никогда еще он не бывал одержим женщиной, а ведь за последние двадцать лет у него было бесчисленное количество связей.

— Значит, мы оба новички, — спокойно заметила она, — потому что до сегодняшней ночи я никогда не спала с незнакомцем и вообще ни с одним мужчиной, кроме мужа. И еще никогда не проводила время так чудесно. Никогда не получала на завтрак шоколадки или бриллиантовые браслеты. Никогда. Поэтому спасибо тебе за редчайшее счастье — оказаться на небесах, пусть и ненадолго.

— Пожалуйста, я очень рад угодить, и, как только мы перейдем к условию номер три, думаю, у тебя найдутся причины еще раз поблагодарить меня.

Фелисия смерила его оценивающим взглядом:

— Какая самоуверенность!

— В ближайшее время ты, надеюсь, скажешь, что эта уверенность имеет под собой достаточно веские основания. А теперь пей кофе и ешь пирожные, — велел он, указывая на чашку, — потому что скоро тебе понадобятся силы.

— Временами, только не слишком зазнавайся, — маняще улыбнулась она, — я просто обожаю твое повелительное обхождение.

— Весьма кстати, поскольку меня снова обуревает невыносимое желание овладеть тобой. Хочешь, чтобы тебя укротили, дорогая? — допрашивал он, вскинув темные брови. — Можно привязать тебя к кровати?

— Нет!

По спине Фелисии прошел колкий возбуждающий озноб.

— Я мог бы познакомить тебя с правом первой ночи…

Будь на его месте кто-то другой, она бы смертельно оскорбилась. Однако взгляд черных глаз был скандально озорным, и при мысли о той мощи и силе, что способна подхватить ее и сломать, как былинку, казалось, умолкнувшее желание вновь разлилось огнем в крови.

— А что это означает? — робко осведомилась Фелисия.

Загадочная улыбка тронула его губы.

— Нескончаемое удовольствие для нас обоих.

— А как именно все происходит?

— Собираешься записывать подробности?

— Просто предложенное заставляет немного нервничать, хотя, по зрелом размышлении, с тобой мне ничего не грозит…

— Верь мне, дорогая, — успокоил ее Флинн. — Все это забавы, игры, ничего более. А теперь поешь. — Он протянул ей миндальное пирожное и добавил: — Не хочу, чтобы моя дорогая молочница умирала от голода, когда я задеру ей юбки и воткну мой сгорающий томлением меч…

Низ живота Фелисии свело судорогой. Она, казалось, ощутила грубое вторжение.

— Некоторые стороны жизни молочниц в твоих устах звучат по меньшей мере соблазнительно, — пробормотала она дрожащим голосом. — Но может, молочница в свою очередь захочет приказывать повелителю…

Он отвел взгляд:

— Нет.

— Почему?

— Потому что я этого не позволю.

— Почему?

— Ответ займет слишком много времени. И к тому же мне не хочется это обсуждать. У тебя был муж, а у меня… — Глаза его в этот момент казались осколками льда. — А у меня люди, которых я предпочитаю забыть.

— И к сожалению, не можешь, верно?

— Это зависит от того, чем заниматься, — мягко пояснил Флинн.

— Поэтому ты и скитаешься по свету?

— Я не хочу обсуждать это.

— И поэтому ты так хорош в постели?

— Поэтому, — сухо подтвердил он. — Может, хватит?