— Когда-нибудь мы повторим, — пообещал он, сжимая ее руки. Потом приподнял ее, поставив локти на дно ванны и упираясь ногами в стену, чтобы еще глубже проникнуть в нее.

— Я больше не могу ждать.

— Тебе и ни к чему…

— Я ненасытна…

— Прекрасно, — объявил он, хотя рассудок его уже затуманился желанием. — Мне следовало бы держать тебя в постели и не выпускать.

Он, притиснув ее ко дну, врезался еще сильнее.

— И тогда я мог бы иметь тебя, когда захочу.

Фелисия всхлипывала, бесстыдно возбужденная непристойной картинкой.

— Мог бы заставить тебя кончать до завтрака и во время завтрака, пока ты еще не оделась… если я дам тебе одеться. Ты лежала бы на террасе под летним солнышком, и я мог бы взять тебя прямо там…

Громко вскрикнув, Фелисия стала извиваться… его слова невыразимо непристойны, его плоть наполняет ее, пронзает, изливается… И все же несколько долгих мгновений спустя при ощущении полного довольства исчезнувшее желание возродилось вновь.

— Боюсь, что не отпущу тебя, — призналась Фелисия, так и не разжав рук.

— Превосходная мысль.

Такой ответ должен был привести Флинна в чувство, но он не заметил своей оплошности, отуманенный вожделением.

— Мы, похоже, оба навеселе.

— Говори за себя!

Сам он никогда не бывал пьян.

— Я и говорю за себя, — заверила Фелисия с очаровательным смешком. — Я нашла дорогу к истинному блаженству.

— И мы определенно пребываем в нирване, — подтвердил он, шевельнувшись в ней, словно определяя границы рая.

Фелисия выгнула спину, по-кошачьи замурлыкав, и Флинн подивился щедрости судьбы, благодаря которой он нашел идеальные ножны для своего меча.

— А хочешь, я вымою твои волосы? — спросила она, ероша его влажные темные кудри.

— Будет лучше, если ты останешься там, где есть.

Флинн медленно подался вперед. Фелисия сцепила ноги у него на спине и подняла бедра, впуская его в себя.

На этот раз они любили друг друга неспешно, пыл недавней схватки добавлял дремотную чувственность к ленивому ритму их движений. Вода в ванне пошла мелкой рябью, омывая их, согревая и без того разгоряченную плоть. Ощущения вытеснили все мысли и сомнений. Время остановилось.

Она кончила первой, потому что неукротимо стремилась познать все стороны, все великолепие сладострастия, в то время как он предпочитал ждать: суровая необходимость для мужчины, известного своим искусством ублажать женщин. Да он и не был так голоден, как она: женщины всегда были к его услугам.

Флинн нежно поцеловал Фелисию, когда закруживший ее шквал унялся, и, отстранившись, скользнул вниз и поднял ее на себя.

— Теперь моя очередь, — игриво пробормотал он.

— Нет, — запротестовала она, уткнувшись лицом в его плечо.

— Ты всегда говоришь «нет», — усмехнулся он, откидывая с ее лба рыжие завитки. — И всегда шутя!

— А сейчас я абсолютно серьезна.

— Неужели? — поддел он. — А я думал, что ты захочешь скакать на мне.

— У меня есть выбор? — оскорбилась Фелисия, раздираемая сомнениями.

— Разумеется, — учтиво ответил он, приподнимая ее так, что головка вздыбленного пениса уперлась в рыжий треугольник.

Фелисия толкнула его в грудь.

— Мне не нравятся столь щедрые привилегии… — с жаром начала она, но мгновенно поперхнулась, когда он одним мощным рывком насадил ее на себя.