В последнее время, после того, как я осознала собственную глупость и перестала краснеть в ответ на улыбки Роланда в мою сторону, мяться от неловкости во время наших случайных прикосновений и начала говорить сдержанным тоном трезвого человека — в общем, после того, как я вернула себе здравомыслие, Роланд стал постоянно смотреть на меня испытывающе, словно пытаясь понять, что именно произошло с моим отношением к нему. Я не считала его заносчивым миллионером или эгоцентричным капиталистом, однако всякий раз, когда на горизонте маячила фанатичная Кэрол, а она это делала не реже чем сутки через двое, мне вдруг становилось совершенно наплевать на Роланда Олдриджа, как на вариант мужчины, который мог бы мне понравиться. Он всё еще носил мою красную нить, но теперь я смотрела на нее как на что-то совершенно не имеющее смысла, что-то, что он просто каждый день забывал снять — не больше.

— Парижский Диснейленд? Ни разу там не была, — рассматривая брошюру парка развлечений, врученную мне Мартином, призналась я. — Я вообще не бывала за границей до тех пор, пока не съездила с вами в Швейцарию, Канаду и на Виргинские острова.

— Я был там с родителями на свой шестой день рождения. Моя мечта — побывать там еще раз. Когда Рождественская «монета удачи» попалась мне в пудинге, приготовленном твоей мамой, я загадал желание побывать в Диснейленде в этом году. Я где-то слышал, что нельзя рассказывать о загаданных желаниях, если хочешь чтобы они сбылись, но я вдруг понял, что если я никому не расскажу, никто так и не узнает… Так что, чем больше человек узнает о моем желании, тем больше у меня шансов на то, что меня всё-таки свозят в Диснейленд.

Я пристально взглянула на Мартина, затем перевела взгляд на брошюру в своих руках и тяжело выдохнула.

— Диснейленд? — посмотрел на меня сверху вниз Олдридж, встретившись со мной на коридоре, когда я уже уходила после рабочего дня. В последние недели мы с ним снизили общение друг с другом до минимума, обходясь общими фразами вроде: «Добрый день», «Будьте добры, подайте мне пармезан» и «До встречи». Подобное общение с Роландом оказалось для меня настоящей формулой успеха, чтобы с легкостью выбросить из головы всякий хлам вроде воспоминаний о массаже моих стоп в его исполнении и о его многозначительных взглядах в мою сторону, которые теперь казались мне не большим, чем просто взглядами.

— Он сказал, что хочет там побывать, — утвердительно хмыкнула я, поправив сумку на плече. — Я считаю, что нам стоит попробовать исполнить его желание.

На следующей неделе мы получили заключение от Национального неврологического госпиталя о том, что Мартин может совершить перелет только под действием мощного транквилизатора, чтобы снизить влияние стресса на мозг до минимума, что, впрочем, никак не спасет его от перепадов давления. Слишком рискованно. Мы задумались.