– А практики подождут, – сказал Антон.

– Если бы практики ждали, мы до сих пор не научились бы одеваться даже в шкуры, – ответил Обухов. – Ну и никакой теории не было бы, конечно, потому что она только обобщает практику.

– Струны, я так понял, к практике отношения не имеют – их же вычислили, а не обнаружили, – сказал я. – Такие нитки, как эти, к делу не пришьешь. Ни к какому.

Обухов терпеливо принялся втолковывать:

– Допустим, мы с тобой живем в соседних домах, оба на десятом этаже. Чтобы поговорить, мне надо выйти из квартиры, спуститься во двор, обойти забор детского садика, подняться на твой десятый этаж – в общем, пройти с полкилометра за пятнадцать минут. А можно натянуть между нашими окнами нитку и по ней перегнать записочку. Делали так?

– Мы по телефону больше, – снисходительно сказал я.

– Можно и по телефону, – согласился Обухов. – Если ты готов перейти из физического состояния в звуковой сигнал.

– Так вроде все эти новые теории говорят, что частица и есть волна, – сказала вдруг Инна. – Так что можно переходить туда-сюда, главное – научиться.

Обухов некоторое время смотрел на нее и сказал:

– Вот именно. И выяснилось, что научиться можно. Но все зависит от возраста. Как в кино, знаешь – строго до шестнадцати. Вот у нас так же.

– Тогда зачем мы тут… – начал Олег, который, я думал, так ничего ни на одном занятии и не скажет.

– Только наоборот, – уточнил Обухов.

Он рассказал, что разработанный Кукаревым корабль приводится в действие магнитным потоком, активная частица которого называется «монополь». Ее существование до сих пор считается недоказанным, однако Кукарев умудрился не только впрячь эту частицу в двигатель, но и заставить ее вводить корабль в резонанс с суммой всех электромагнитных, слабых и сильных, взаимодействий космической струны – и на очень короткое время становиться ее частью. То есть частью складки, пронизывающей Галактику и одновременно существующей в разных уголках Вселенной.

Мы выдохнули. Обухов грустно посмотрел на нас и добавил:

– Получается примерно так: в самолете тебя привязывают к очень прочной резиновой веревке и на лету выбрасывают наружу. Где ты летишь, куда, как, на какой высоте, ты не знаешь. Просто падаешь, а через несколько секунд веревка натягивается и забрасывает тебя обратно в салон. И ты по-прежнему не знаешь, где ты летишь, куда, как – и так далее. Если просто орал, а не умудрился запомнить или даже сфотографировать то, что было вокруг и внизу. Если успел – в следующий раз ты немного представляешь, как это бывает, куда лучше смотреть и как удобнее фотографировать. На десятый раз у тебя накапливаются знания, позволяющие в целом описать то, что вокруг самолета. На сотый раз ты представляешь себе картину целиком. Ну и так далее.

– И мы готовимся… – медленно сказал Антон. – Мы прыгнем вот так в первый раз?

Обухов кивнул и некоторое время грустно наблюдал, как мы беззвучно орем и трясем кулаками от счастья. Даже Олег не выдержал, присоединился. Но он же первым и утих – чтобы спросить:

– А почему мы?

– Вы лучшие, – меланхолично заметил Обухов.