Прасковья наказывала нам, чтобы всех живых поминали в храмах и монастырях, подавали записочки "о здравии", а об умерших - "об упокоении".
- Не ставьте мне памятник, - говорила она, - а просто крест, и посадите цветы. Без шума похороните мое тело, не собирайте шумных поминок. Это мне не поможет, а скорее, наоборот. Лучше еду в храм отнесите, там и помянут люди. Я заранее отписала в монастыри, что смогла, из своего имущества. Душе в ином мире их "скорая помощь" необходима. Крепкого спиртного прошу не пить. Немного вина, лучше домашнего. Креститесь везде, крестите все: и пищу, и жилье, и постель. Не забывайте ежеминутно о Боге. Я забывала, грешная.
Мы слушали ее и не понимали, что с нею. Неужто и вправду "крыша поехала"?... Она была совсем иной, нежели раньше. Чистота речи, взглядов, меткость, душевность и даже одухотворенность сквозили в ее словах. Казалось, от Прасковьи исходил теплый свет добра, любви и прощения.
Пока мы думали-гадали, что же нам принесет завтрашний "день разлуки", были заняты своими бытовыми хлопотами, роковое время приближалось. Сестра все также была в уме. Ела, помолилась, и читала Псалтырь. Мы уже начали подумывать об обратной дороге, - она, мол, еще пять лет проживет... Как вдруг, ровно в назначенный час, она заволновалась, приподнялась с постели, втянула с шумом воздух, выдохнула, и... мы увидели уже безжизненное тело, - бесчувственное и холодеющее. Крик ужаса вырвался из груди. Предначертанное во сне стало реальностью...
Мы все сделали так, как она завещала. Было стыдно, что мы сомневались. Было чему нам, "заумным", поучиться. Ведь смерти никто не минует - это неизбежность для каждого. Но пока живем, мы отчаянны в своем необузданном неверии, в гордыне, уверены, что человеки могут все. Ничего мы не можем, все во власти Господа - и миловать, и наказывать.
Надо только правильно распорядиться временной земной жизнью для жизни вечной. Когда Господь призовет нас, мы уже ничего не сможем сделать. А здесь, на Земле, у нас неограниченные возможности для очищения души и тела.
Записано со слов сестры Прасковьи
Страшный суд
Это случилось в Москве. Молодые студентки, окончившие престижный институт, были направлены в пригород Москвы для проведения в школах атеистической работы.
Молодая красивая Валентина Б. выехала на пригородной электричке. Вокруг кипела жизнь: смех, песни, музыка, и ей, полной вдохновенных надежд на будущее, казалось, что жизнь прекрасна, бесконечна, возможности безграничны. Говори все, что скажет твой ум, сердце и язык. О душе умалчивалось, ибо "она не существовала", ее отвергли.
И вдруг веки ее начали тяжелеть, мысли ослабевать, тупое равнодушие овладело девушкой, и в сознании появились картины... Земля, такая твердая, прочная, такая вечная, - вдруг начала дрожать, появились провалы, вспыхнули пожары, вместо твердой почвы - зыбучий песок, который втягивал машины, ломал асфальт, валил деревья и многоэтажки. Все, созданное руками человека, гибло, люди бегали в панике и страхе, некоторые горели ярким факелом, и никто не сбивал с них пламя. Спасались, кто как мог. Животные выли, визжали люди - все в едином гуле тонуло в огромной пожирающей воронке земли... Спасения не было нигде, огромные горы рушились, как песок, рассыпаясь в прах; кругом дым, копоть, огонь; вонь удушливого сероводорода прерывала дыхание всего живого, и не было просвета и малейшей надежды на спасение.