Вы охотитесь только с луком? Винтовку не используете?

Не люблю винтовки.

Почему? Ведь с винтовкой, кажется, гораздо проще охотиться на оленей.

Думаю, господин Роман уже рассказал вам все, что вы хотели узнать, — вмешался Сансоне.

Это простой вопрос. Почему он не хочет использовать ружье? — Детектив пристально глядел на Романа, ожидая ответа.

Вы не обязаны отвечать на последующие вопросы, Роман, — сказал Сансоне. — Без адвоката.

Роман вздохнул.

Нет, я отвечу. Похоже, он и так все знает обо мне. — Лесник в упор посмотрел на детектива. — Двадцать пять лет назад я убил человека.

В установившейся тишине тихий вскрик Мауры привлек-таки к ней внимание полицейского.

Доктор Айлз, если не возражаете, я попросил бы вас выйти. Мне хотелось бы продолжить этот допрос без посторонних.

Пусть остается. Мне все равно, — возразил Роман. — Лучше уж выложить все прямо сейчас, чтобы не было никаких тайн. Я так и так никогда не хотел держать это в секрете. — Лесничий поглядел на Сансоне. — Даже несмотря на то, что вы считаете это правильным.

Вы знали об этом, господин Сансоне? — удивился детектив. — И все равно наняли его?

Пусть Роман расскажет вам об обстоятельствах, — предложил Сансоне. — Его стоит послушать. Лучше, если он расскажет своими словами.

Хорошо. Давайте послушаем вас, господин Роман.

Лесничий подошел к окну и указал на холмы.

Я вырос вон там, в нескольких километрах от того хребта. Мой дед был здешним смотрителем, приглядывал за замком задолго до того, как он стал школой. Тогда здесь никого не было — просто пустое здание, ожидающее покупателя. Конечно же, сюда совались нарушители. Некоторые просто охотились и уходили. Забирали своих оленей и уезжали. Но некоторые приходили, чтобы набедокурить. Разбить окна, подпалить веранду. Или того хуже. Натыкаешься на них и не знаешь, с кем встретился — с первыми или со вторыми…

Роман перевел дух.

Я наткнулся на него вон там, у кромки леса. Ночь была безлунной. Он просто взял и возник ниоткуда. Здоровый парень с ружьем. Мы увидели друг друга, и он поднял оружие. Не знаю, что пришло ему в голову. И теперь уже не узнаю. Могу только сказать, что я среагировал чисто инстинктивно. Выстрелил ему в грудь.

Из ружья?

Да, сэр. Из дробовика. И он тут же упал. Вероятно, умер мгновенно. — Роман вздохнул и сел, положив руки, покрытые шрамами, на колени; казалось, он постарел лет на десять. — Мне тогда только исполнилось восемнадцать. Но, думаю, вы знаете это.

Я поинтересовался вашим прошлым.

Роман кивнул.

Здесь нет никаких секретов. Дело в том, что он не был святым, хоть и вырос в семье врача. Но я убил его, поэтому меня посадили в тюрьму. Четыре года за непредумышленное убийство. — Роман поглядел на свои руки, которые были покрыты шрамами от долгих лет работы под открытым небом. — Я никогда больше не брал в руки дробовик. Вот так я и стал хорошим лучником.

Готфрид Баум взял его на работу сразу после освобождения из тюрьмы, — добавил Сансоне. — Лучшей кандидатуры и быть не могло.

Но ему все равно придется поехать в город и подписать заявление. — Полицейский повернулся к лесничему. — Пойдемте, господин Роман.