– Рядом-то рядом, дочка… Имя твое запамятовал…

– Меня Женей зовут, – улыбнулась Женя. Серафим ей понравился. Был он какой-то настоящий, что ли. О таких раньше, в советское время, любили книги писать и в фильмах показывать.

– Женя, значится. Ну что ж, будем знакомы, – улыбнулся ей в ответ Сима. – А что до твоего вопросу, ни лешего я не слышал. Стар я, дочка. Ночью если проснуся почему, потом никак не усну. А потому приноровился я уши затычками затыкать, мне Алешка присоветовал, ну такие, знаешь…

– Беруши, – поняла Женя.

– Во-во, бери и в уши, – засмеялся Сима, прикрякивая. – Я эти бруши в уши-то суну и тогда ничего не слышу. Ну значится, и сплю-с себе спокойно.

– Значит, ничего не слышали, – разочарованно вздохнула Женя.

– Нет, не слышал. Я этой ночью крепко спал. А ужо когда нашли энтого, – Сима мотнул головой на дверь, – ко мне Алешка прибег и растолкал.

– Понятно, – протянула Женя.

Ей в голову вдруг пришла мысль: ведь она еще вчера хотела переговорить с Симом совсем о другом. Почему бы и не сейчас?

– Серафим Васильевич, у меня вот к вам какой вопрос, – Женя замялась, но решившись, продолжила. – Юля, хозяйка наша, говорила, что вы много знаете о местных легендах.

– Много не много, а знаю кой-чего, – хмыкнул Сима.

– А про Вишневые горы вроде бы есть какая-то легенда?

Сима прищурился на Женю и шепотом спросил:

– И ты, значится, видела ее?

– Кого? – не поняла Женя.

– Дык хозяйку.

Женя нахмурилась. При чем тут Юля? Она же о другом Симу спрашивает.

– Где я должна была ее видеть?

– Кто где видит, – пожал плечами Сима. – Но в основном является она ночью из озера и ползет, ползет к дому. Домой ей хотца возвернуться.

Женя поняла, что Сима описывает ее собственное ночное видение.

– Когда нынешние хозяева вздумали на старом месте энтот вот отель ставить, я им сразу сказал, что Хозяйка потребует жертву. Так ужо заведено у нее.

– Жертву?

– Да. И вишь, взяла же свое, убила-таки.

– Вы что же, Серафим Васильевич, думаете, что Теосяна призрак убил? – нахмурилась Женя.

– Призрак не призрак, а жертву взяла свою Хозяйка. Она всегда гнилые души выбирает, вот и в энтот раз не обшиблась. Гнилая душа был Тевасян энтот, – настырно сказал Сима.

– А что, и раньше здесь были убийства? – удивленно спросила Женя.

– Были, дочка, и убивства были, и случаи всякие.

– Какие случаи?

– А всякие. Кто повесится, кто с горы сорвется, а кто в озере потопнет.

Женя почувствовала, что у нее по спине пробежал холодок, но от неуемного любопытства заломило виски. Ей казалось, что если прямо сейчас, сию же минуту, она все не узнает, у нее взорвется голова от любопытства и напряжения.

– Серафим Васильевич, а что же это за хозяйка? Расскажете?

– Расскажу, да только я мало знаю, – развел руками Сима. – Зовут ее старожилы Хозяйкой Вишневых гор, а то и просто Хозяйкой. Жила она здесь давным-давно, вот на энтой самой горе и жила. Говорят, красоты была такой дивной, что у мужиков аж сердце заходилося. И звали ее Радолюбой. А потом пришли в эти земли ироды, повыкосили всех, кто осел в энтих краях. И был среди них один, самый главный супостат. Темник их, значится. Он только раз глянул на Радолюбушку и влюбился. Решил взять ее себе в полюбовницы. А Радушка притворилася, что согласная она и покорная.