Я решила пойти в больницу еще и потому, что мне хотелось почувствовать себя частью команды. Частная практика — довольно одинокое занятие. Кроме того, риск привязаться к пациенту и утратить объективность здесь гораздо сильнее. В больнице же приходится работать с очевидно нездоровыми людьми. По крайней мере так я считала до встречи с Хизер. Но ей становилось все лучше, и мне вспомнилось, почему я вообще решила заняться психиатрией. Я гордилась тем, что повлияла на нее, и верила, что впереди у нее счастливая жизнь.

И тут мы узнали, что ее родителей убили.

Мишель позвонила мне домой воскресным вечером. В больницу позвонил Даниэль, сказал, что у него плохие новости, и попросил помочь ему поговорить с Хизер. Я тут же ему перезвонила.

— Они спали у себя в автофургоне, и, видимо, произошла утечка газа. Через несколько дней охотник проходил мимо и почувствовал запах.

Это был ужасный образ — тела, одиноко гниющие в лесу. С другой стороны, если бы не запах, их бы еще долго искали.

— Полицейские настаивают, чтобы я рассказал обо всем Хизер, — в полном отчаянии продолжал Даниэль. — Как вы считаете, это обязательно?

— Она сейчас в подходящих условиях для таких новостей. Если хотите, я могу с ней поговорить.

— Наверное, мне надо рассказать все самому, ей так будет легче. — После паузы он добавил: — Но что, если она опять попытается покончить с собой?

Вопрос был не праздный, и меня он тоже беспокоил.

— Мы будем наблюдать за Хизер и переведем ее в отделение интенсивной терапии, пока худшее не будет позади. Но сегодня вечером лучше ей не говорить. Давайте подождем до завтра. Попытайтесь отдохнуть.

— Ладно, спасибо вам, — вздохнул он. — Если бы только можно было ее уберечь.

— Понимаю вас.

Я чувствовала то же самое — мне хотелось уберечь Хизер и Даниэля.

Утром мы встретились в комнате посетителей. Даниэль был бледен и явно нервничал: он ерзал и то потирал небритый подбородок, то запускал руку в волосы.

— Это самое тяжелое, что мне когда-либо приходилось делать, — сказал он, глядя мне в глаза.

— Хотите, я буду рядом, когда вы ей скажете?

— Спасибо, но лучше мы будем наедине.

— Я буду рядом на случай, если вам понадобится помощь, — сказала я и поймала его взгляд. — Знаю, вам страшно, но она справится.

Он глубоко вздохнул и расправил плечи.

— Надеюсь.

Медсестры уже отвели Хизер в кабинет — она думала, что сейчас у нас будет обычная терапевтическая сессия. Когда мы вошли, она сидела, поджав ноги, и читала книгу — описание университетских курсов и направлений. Она строила планы на будущее, а мы вот-вот должны были разрушить его.

Она подняла взгляд и улыбнулась.

— Даниэль! А я не знала, что ты придешь.

Даниэль сел напротив, взял ее за руку и попытался улыбнуться в ответ, но губы его были напряжены, а взгляд оставался печальным. Хизер вопросительно посмотрела на меня, потом на него.

— Что случилось?

— Даниэль хочет поговорить с вами, — сказала я. — Оставлю вас наедине.

Я устроилась в соседней комнате медсестер и наблюдала за ними на мониторе. Даниэль наклонился к Хизер. Я не слышала его слов, но на лице его была написана нежность. Видимо, он объяснял, что произошло.