— Громила всего-навсего наемник, продажный тип, права голоса не имеет, — отмахнулся папа.
— Фифи, — взмолилась мама, — помогите мне вразумить Квентина!
Так начался третий этап великого скандала, который больше походил на ожесточенный спор, чем на ссору, — и то утешение. Фифи с мамой объединились против папы. Говарда же постепенно потянуло на папину сторону. Поначалу он вступился за папу просто справедливости ради, иначе выходило, что все на одного, но потом папины доводы на него подействовали. Если у тебя есть возможность помешать Арчеру или кому-то еще из этой компании захватить мир, то нельзя сдаваться! И хотя мама с Фифи в один голос твердили, мол, папа не имеет права заставлять остальных страдать, Говард все больше соглашался с папой: если чувствуешь, что твое дело правое, поступай как должен, даже если кто и пострадает. Ради такого и на жертвы пойти не жалко!
А тем временем в семейном скандале возникла новая коалиция — объединились Катастрофа и Громила. Они прокрались к плите, чтобы приготовить хоть какую-нибудь еду. В азах кулинарного искусства у обоих были огромные пробелы, поэтому Катастрофа то и дело дергала Говарда за рукав и спрашивала: «Громила говорит, яйца надо сначала разбить, а потом жарить — все так?» или: «Если я положу на гриль кусок хлеба и на него разобью яйцо — получится потом яичница на гренке или нет?»
Говард слишком увлекся спором и на вопросы Катастрофы отвечал с раздражением. И когда чуть позже за рукав его подергал Громила, убитый горем Говард глянул на него без всякого сочувствия.
— Ну, что вы еще натворили? — сердито спросил мальчик. — Вода у вас подгорела?
Нет, — скорбно ответил Громила. — Хочу Фифи. А то как что хорошее — так сразу Арчеру, Арчеру!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Жертвы во имя принципов начались на следующее утро. Говард проснулся оттого, что у его кровати с несчастным видом стоял Громила.
— Там Арчер по телику, — сообщил он. — Поднимай папашу. Хочет с ним потолковать.
Говард встал и пошел к родителям, собираясь с духом, ибо будить папу в восемь утра в воскресенье — затея опасная и непростая. По дороге его чуть не сшибла с ног Фифи — она стремглав летела в гостиную полюбоваться на Арчера. «Плохо дело: Фифи совсем потеряла голову, — подумал Говард. — Это ж надо — услышать из мансарды, как Арчер вещает в гостиной на первом этаже!»
Войдя в родительскую спальню, Говард потряс папу за плечо. В ответ папа, не просыпаясь, повернул к нему небритое лицо и свирепо зарычал.
— Там Арчер по телику, — сообщил Говард.
— Дйтепспать! — пробурчал папа.
Но мама вскочила и приняла сторону Говарда.
— Неси-ка сюда папин халат, — велела она. — Квентин, я требую, чтобы ты поговорил с Арчером.
Папа рыкнул еще свирепее, но общими усилиями его подняли, облачили в халат и отконвоировали к лестнице.
— Чаю! — жалобно стонал папа. — Какие беседы с Арчером, если я еще чаю не пил?!
Громила и это предусмотрел. Он перехватил их всех на лестничной площадке с подносом, на котором стояло пять дымящихся кружек, — он не забыл и себя, и Катастрофу, которая тоже встала.
— Знаете, а от Громилы потихоньку появляется польза в хозяйстве, — заметил папа, шлепая в гостиную и прихлебывая на ходу чай. — Еще немного дрессировки, и я готов обдумать, не нанять ли его в телохранители.