И только Сафия стояла неподвижно, не сводя глаз с неба.

Она заговорила, будто обращаясь к буре:

– Так не должно быть…

17 часов 32 минуты

Пламя все ярче разгорается в ее голове, она смотрит глазами двух женщин.

Одна старуха, другая молода.

Она видит ледяную бурю, прокатившуюся по выжженной пустыне к кроваво-красной реке. Она видит замерзшее озеро, над которым разверзлись огненные небеса. Две картины мерцают и дрожат, словно пытаясь прогнать друг друга.

Это война льда и пламени, битва, старая как мир.

Она не смотрит на бурю; она знает, что это не более чем ловушка, отвлекающий маневр.

Ее взгляд устремлен вперед, к маяку, сияющему вдали.

Так не должно быть.

17 часов 33 минуты

– Повторите, что мы должны сделать? – спросил Пейнтер.

Он сидел в кабине «грузовика» с пилотом и такелажником, который, очевидно, был еще и вторым пилотом. За его спиной на ступеньках лестницы сгрудились остальные пассажиры, слушавшие приказ бывшего начальника по СВЧ-радиостанции.

– Вы должны направить самолет в систему антенн «Авроры». – Голос Хартнелла дрожал от страха. – Разбить башню.

Кроу посмотрел вперед, в окно кабины, где пылал столб плазмы. Хартнелл уже рассказал, что произошло, как его попытка исправить сделанное привела лишь к худшему. Причем электрическая цепь, которую описал Хартнелл, – не более чем жалкая картинка ужасающей битвы стихий, развернувшейся в небе.

Нужно разбить электрическую цепь, пока она не разорвалась сама.

Капур и Хартнелл предпринимали отчаянные меры, чтобы поддержать ее стабильность, но долго так продолжаться не могло. Достаточно было выглянуть в иллюминатор, чтобы увидеть правду. Огненный водоворот неуклонно рос, превращаясь в ураган потенциальной энергии.

Сила стихии превысит тысячу ядерных бомб.

Как только эта энергия доберется до неустойчивой цепи, ярко сиявшей в небе, игра окончится.

У них в запасе не более двадцати минут.

Так что времени на долгие разговоры не оставалось.

– Мы всё сделаем, – ответил Пейнтер.

Пилот с ужасом взглянул на него. Он прекрасно понимал, что направить самолет на башню придется вручную. При таких помехах и нелетной погоде передать посадку автопилоту не получится.

У них будет только одна попытка.

Пейнтер заметил фотографию на консоли – улыбающаяся жена и двое детишек – и сжал летчику плечо.

– Я справлюсь.

Тот нахмурился:

– Вы раньше летали на «Глоубмастере С-17»?

– Нет, на таких великанах не доводилось. – Он снова похлопал пилота по плечу. – Но мне же не сажать машину – всего лишь разбить где надо.

Пилот неуверенно взглянул на Пейнтера, не зная, поспорить ли с ним или передать ему выполнение самоубийственного задания беспрекословно. Затем его лицо окаменело.

– Я покажу вам основные приборы. Если не поймете или если я не увижу, что вы в состоянии отличить ручку управления от собственного хрена, я сам поведу машину вниз.

– Договорились. – Кроу показал на дроссель – рычаг управления двигателем. – Вот это ручка, правильно?

Пилот ответил ему ошалевшим взглядом.

Пейнтер ухмыльнулся:

– Я пошутил, это дроссель. А вот это – РУС, ручка управления самолетом. Вон там – ИЛС – индикатор на лобовом стекле, АУС – авиационный показатель скорости, и конечно же, ИСС – индивидуальное спасательное средство. – В конце короткой речи Кроу показал на свою ширинку. – А хрен мой, насколько я помню, там. Еще вопросы есть?