Итак, неприятности начались со звонка, и настроение Гиргиса стремительно ухудшалось. К восьми в дом явились трое его поверенных — Бутрос Салах, Ахмед Усман и Мухаммед Касри. Вскоре из хозяйского кабинета раздался звон бьющейся посуды и вопль «А кто говорил, что карты будет достаточно?!» Час спустя, раздраженно крича в телефонную трубку: «Плевать я хотел на горючее! Ищите! Вы меня слышали? Ищите, и чтобы нашли!» — Гиргис пронесся мимо электрика, который чинил розетку в холле у парадной лестницы.

Атмосфера вокруг Гиргиса ощутимо накалялась. Наконец в полдень на специальную площадку в саду приземлился вертолет, откуда вышли близнецы и направились к поджидавшему их на лужайке хозяину. Теперь уже вся прислуга знала, что дела плохи, и украдкой выглядывала из окон — разузнать подробности. Правда, слышал разговор Гиргиса с близнецами только старик садовник, который случайно оказался поблизости.

— Разыскать! — кричал Гиргис. — Чтобы пленка была у меня! Девку поймать, ослепить и зарыть где-нибудь в пустыне. Ну, что стоите? Живо за дело!

— Грозится, — шепнул старый садовник помощнику, не поднимая головы от клумбы, которую они пололи. — Помяни мое слово, кому-то сегодня достанется.

Когда Гиргис примчался обратно в дом, вся челядь успела проникнуться этой мыслью, а потому, завидев хозяина на лестнице, слуги прятались по углам, разбегались, точно испуганные антилопы. Все, кроме Адарыаль-Хаввари. Она всего три дня проработала в поместье и ничего не знала ни о хозяине, ни о его нраве. Пожилой вдове нелегко найти место, поэтому шанс пристроиться в такой прекрасный дом, пусть за малую плату, показался ей подарком небес. Она три дня ждала случая поблагодарить нового хозяина, выразить восхищение его добротой. И вот случай представился: она полировала тиковую балюстраду на площадке второго этажа, а хозяин поднимался по лестнице ей навстречу.

Адара, робкая по натуре, с трудом набралась смелости для обращения к такому важному господину, однако, горя желанием исполнить свой долг, шагнула навстречу Гиргису, приложила руку к груди и сбивчиво поблагодарила за проявленную доброту. Гиргис, не глядя на служанку, прошел к кабинету, но на полпути вдруг замер, вернулся и наотмашь ударил Адару по лицу.

— Не лезь ко мне, — процедил он. — Ясно? Не смей ко мне лезть!

Адара аль-Хаввари ошарашенно смотрела на него. На щеке у нее расцвело алое пятно. Молчание, видимо, еще больше разъярило Гиргиса, и он снова ударил служанку по лицу, да так, что сломал ей нос и отшвырнул спиной к перилам. Кровь из разбитых ноздрей брызнула на светлый ковер.

— Кто тебе позволил ко мне обратиться? — вскинулся Гиргис, повышая голос. Вся его злость и досада обрушились на съежившуюся перед ним старуху. — Как ты посмела? Как ты посмела?!

Следующий удар пришелся ей по виску. Гиргис выхватил из кармана пачку салфеток и начал судорожно протирать руки.

— Чтобы вылизала все, — прошипел он, показывая на кровавые брызги посреди ковра. — Поняла? Все должно сверкать, ясно? Сверкать!

Гиргис швырнул салфетку в лицо служанке и умчался к себе. В наступившей гробовой тишине старая вдова, испуганно дрожа, задумалась, такой ли уж расчудесной была эта новая работа.