Отряд антоновцев, разбившись на группы, шел по Домниковке, потом по Мясницкой. Прохожие с удивлением смотрели на приезжих парней, одетых в измятые полушерстяные брюки, рубашки-косоворотки, сапоги. В свою очередь приезжие с интересом рассматривали московские здания, витрины магазинов, оставшиеся от прежних времен. В первой группе шли два чекиста, выступавшие перед антоновцами как представители военного отдела ЦК левых эсеров. Они указывали дорогу.

Когда они подошли к зданию ВЧК на Лубянке, один из чекистов сказал:

— Подождите здесь. Я возьму пропуска. — Он зашел в комендатуру. Там его ждал Дерибас. Вместе с ним была еще группа чекистов.

— Пропускайте по одному, — распорядился Дерибас. — И сразу ведите в дальнюю комнату.

Антоновцев одного за другим пропускали в здание, провожали в дальнюю комнату, где отбирали оружие и обыскивали. Оттуда их препровождали в тюрьму. Когда с этим было покончено, Дерибас поднялся к себе в кабинет и стал ждать Муравьева.

Муравьев пришел около двух часов дня. Был он невысок, подвижен, с веселой искоркой в глазах. Длинные волосы, круглое лицо. Войдя в кабинет, он представился:

— Муравьев. — И остановился у порога.

— Так вот ты какой, Петрович! — Дерибас радостно вышел из-за стола, подошел к гостю, обнял его. — А я представлял тебя совсем другим: эдаким высоченным богатырем. Жаль, что не успел повидать тебя в Воронеже. Ну, садись, рассказывай.

— Вы, наверное, в курсе дела?

— Да. Но хотелось бы узнать подробности… Как настроение у крестьян?

— После декрета о замене продразверстки продналогом даже середняк отвернулся от Антонова. Нового притока нет, а кое-кто убегает. Крестьянин стосковался по земле.

— Ишин и Эктов не проявляют беспокойства?

— Нет. Во всем полагаются на меня. Отвел на квартиру, где их встретили как своих, накормили. Были недовольны, когда узнали, что на «всероссийский повстанческий съезд» они опоздали, что он уже закончил свою работу. Ишин даже с укоризной посмотрел на меня. Но потом, когда пояснили, что съезд избрал «центральный повстанческий штаб», который специально соберется сегодня, чтобы заслушать посланцев Антонова и наметить план совместных действий, воспрянули духом. Я привез с собой кое-какие бумаги: протоколы и резолюции антоновского съезда, другие документы. Куда мне их девать? — Муравьев достал из портфеля тугой сверток.

— Давай мне. Читать будем потом. Сейчас пойдем к Менжинскому.

Они шли длинными извилистыми коридорами, пока не попали в просторный кабинет. Вячеслав Рудольфович сидел за большим столом и что-то читал. В кабинете находились еще два человека: один сидел на стуле возле Менжинского, второй — в стороне на кресле. Не будь такого срочного дела, Дерибас не стал бы нарушать порядок, но он выполнял приказ и, не раздумывая, вошел.

Менжинский оторвал взгляд от бумаги, которую читал, посмотрел на Дерибаса и спросил:

— Что у вас?

— Вот он, наш Петрович, он только что приехал с антоновцами…

Чекисты обернулись, и Дерибас узнал Артузова и Благонравова. Они с интересом рассматривали Муравьева.

— Садитесь, пожалуйста, — Менжинский был чрезвычайно тактичный человек. Никогда никто не слышал от него грубого слова. А когда нужно было кого-либо послать на задание, то он не приказывал, а вежливо просил: «Сделайте, пожалуйста». Он быстро закончил разговор с Благонравовым и отпустил его, Артузов ближе подвинул свое кресло.