— А что там?

— Будут отпиливать голову ржавой пилой большевистскому агитатору, — эти слова были сказаны с такой ненавистью и одновременно так спокойно, что Муравьеву стало не по себе. Он с ненавистью посмотрел на трясущийся затылок Ишина, отвернувшегося, чтобы дать последние распоряжения.

«Так бы и размозжил голову». Быстро взял себя в руки. Глухим голосом ответил:

— Я не пойду.

— Почему? — Ишин удивленно повернулся.

— Не годится представителю ЦК партии эсеров присутствовать при казни. Это ваше внутреннее дело. Вы старый социалист-революционер, должны это понимать.

Ишин потоптался в комнате, покосился на Муравьева.

— Ну, как хотите, — повернулся и пошел.

Вскоре послышались крики истязаемого человека, потом их заглушил шум толпы. Когда Ишин вернулся, он опять с подозрением покосился на Муравьева и как бы про себя произнес:

— Не пойму я тебя, Петрович. — И, не задерживаясь, прошел в другую комнату.

Дерибас сидел в кабинете у Самсонова, когда принесли срочную телеграмму. Самсонов пробежал глазами несколько строк, посмотрел на Дерибаса и озабоченно спросил:

— Когда у Федорова должна состояться встреча в Москве с Донским?

— Семнадцатого июня, — четко ответил Дерибас. — Если, конечно, Донской рискнет приехать сюда.

— Сегодня, четырнадцатого июня, Донской выезжает из Тамбова. Вот телеграмма от Смерчинского. — Самсонов показал на бумагу. — Прибудет завтра. Итого на работу с Донским у нас остается один, нет, полтора дня. Не густо. Потом нужно все закончить, так как, не найдя Федорова в Москве, он может заподозрить неладное и выскользнуть из-под нашего контроля… — Самсонов поднялся из-за стола, походил по кабинету. — Встречать Донского и вести с ним переговоры буду я. Ты же опять организуешь наблюдение и поможешь мне на заключительной стадии.

Они обсудили план предстоящей операции.

На следующий день Донской был взят под наблюдение. С вокзала он проехал на специально подготовленную квартиру, адрес которой дал ему Смерчинский. Там его приняли, накормили и дали возможность отдохнуть. Вечером к нему пришел Самсонов. После обмена словами пароля Самсонов спросил:

— Как доехали, товарищ Донской? Как отдохнули?

— Спасибо, хорошо.

Выглядел он действительно хорошо: молодой, высокий, загорелый парень, двадцати трех лет. Он жаждал активных действий. Поэтому спросил:

— Когда состоится совещание «штаба боевых сил Москвы»?

— Завтра, в одиннадцать часов дня, — спокойно ответил Самсонов. — Решено провести его в Сокольниках, там безопаснее. Вы там бывали?

— Нет. Я вообще в Москве первый раз.

— У вас есть какие-то дела? — осведомился Самсонов.

— Да нет. Так, по мелочам… — Самсонов понял, что Донской не хочет говорить о назначенной встрече с Федоровым.

— Хорошо, сейчас отдыхайте. Если захотите погулять, то не удаляйтесь далеко от дома, чтобы не случилось беды.

— Хорошо. Я понимаю.

На следующее утро в парке Сокольники состоялось заседание «Московского штаба».

«Члены штаба» попросили Донского доложить о настроениях, обстановке в армии Антонова и планах командования. К сожалению, он, как и Федоров, был далек от чисто военных дел, не знал детального расположения частей и укрепленных пунктов, обрисовал положение дел в «армии», особенно много говорил о трудностях.