Наступила долгая пауза, во время которой де Берни взял себе ломтик мармелада из гуавы и наполнил бокал вином. И когда он ставил приземистую бутылку назад, майор, наконец, взорвался:

- Значит, вы просто... просто проклятый пират! И, чтоб мне лопнуть, у вас еще хватает наглости признаться в этом!

Мисс Присцилла и капитан одновременно воскликнули в тревоге:

- Барт!

- Майор Сэндз, сэр!

В каждом из возгласов сквозило осуждение. Но месье де Берни, не проявляя обиды, улыбнулся в ответ на их страхи и махнул своей рукой, успокаивая их.

- Пират? - он выглядел почти довольным. - Ну, нет. Флибустьер? Извольте. Или буканьер.

- Какая разница, - скривил губы майор.

- Разница? О, разница в самой сути, - пришел на выручку капитан Брансом, поскольку де Берни похоже не собирался давать объяснения. - У буканьеров было нечто вроде хартии. Поощряемые правительствами Англии и Франции, они сдерживали алчность Испании, совершая набеги преимущественно на испанские корабли и поселения.

- И делали это, клянусь, как никто другой, - поддержал капитана де Берни, развивая эту мысль дальше. - Вы бы не усмехались, майор, если бы пересекли с нами Дарьен.

Он начал вспоминать. Рассказал об этом невероятно сложном переходе, проделанном частично пешком, а частично водой, по реке Чагрес. Описал трудности, которые они встретили и преодолели: как 8 дней шли без пищи, спасаясь лишь изредка попадавшимися яйцами аллигаторов с отвратительным запахом мускуса, как вынуждены были есть полоски кожи, употребляя даже собственные ремни, чтобы обмануть измученные голодом желудки, и как в истощенном состоянии, шатаясь от усталости, появились, наконец, в виду Панамы. Панамы, которая была предупреждена и приготовилась встретить их пушками и конницей, превосходя их в численности в три раза.

- Если бы только испанцы отогнали свой скот из саванны, где мы расположились на ночь перед боем, то мы бы от голода стали для них легкой добычей. И я бы сейчас не рассказывал вам об этом. Но скот все же остался, молодые волы и лошади. Мы убивали животных и ели мясо почти сырым. Так, милостью божьей, мы смогли восстановить свои силы, провести атаку и взять штурмом город.

- Милостью божьей! - возмущенно воскликнул майор. - Это богохульство, сэр!

Но де Берни остался спокойным.

- Вы слишком нетерпимы, майор, - только и сказал он.

- К ворам? Конечно. Я называю вещи своими именами, сэр. И можете не стараться придать романтический ореол грабежу Панамы. С каким бы искусством вы не рассказывали о нем, все равно это останется только грабительским набегом, а люди, участвовавшие в нем - Морган и его головорезы - останутся кровожадными бандитами.

Ввиду такого оскорбительного поведения майора, капитан сильно встревожился. Кем бы ни был месье де Берни сегодня, от прежних времен, когда он занимался ремеслом буканьера, у него в жилах должна была течь горячая кровь. Если она вскипит, может произойти беда, а капитан не хотел ничего подобного на борту «Кентавра». Он начал было обдумывать план вмешательства, но француз, по-прежнему не проявлявший признаков раздражения, опередил его: