Вывод Канта о том, что половое различие следует рассматривать как обусловленное чисто внешней природой наслаждение, в социально-философском плане заключает в себе то, что общность можно мыслить только лишь с точки зрения свободы. К этим, осмысленным с позиции свободы, общностям в кантовском смысле относятся брак и, без сомнения, государство. Семью или народ, общности, развившиеся в своем существовании естественным образом — так, например, семья возникла как кровное родство, — можно постичь согласно кантовскому предположению все-таки только юридически и определить в лучшем случае биологически.
Вопрос «Что такое человек?» из-за телесности человека остался без ответа, а антропологию Кант последовательно разрабатывает только с «прагматической точки зрения».[702]
Совершенно противоположную Канту позицию занимал Людвиг Фейербах. Он сделал попытку превратить антропологию в главную философскую дисциплину. С сознательно противоположной позиции в отношении идеалистической философии последователей Канта Фейербах приводит аргументы преимущественно против Гегеля и утверждает, что чувственность является сущностным ядром человека:
Философ должен включить в состав самой философии ту сторону человеческого существа, которая не философствует, которая скорее стоит в оппозиции к философии, к абстрактному мышлению, словом, то, что Гегелем низведено к роли примечания. Только таким способом философия становится универсальной, свободной от противоречий, неопровержимой, непреодолимой силой. Следовательно, философия должна начать не с себя самой, но со своей антитезы, с того, что не есть философия. Эта наша сущность, от мышления отличная, не философская, абсолютно враждебная схоластике сущность, сводится к принципу сенсуализма.[703]
Но достигается ли этим призывом подумать о чувственности то, что не удалось Канту? К чему стремился Фейербах, так это осмыслить человека в неразрывном единстве познания, чувств и воли:
Для прежней абстрактной философии характерен вопрос: каким образом различные, самостоятельные существа, субстанции могут воздействовать друг на друга, например, тело на душу, на Я? Этот вопрос для прежней философии был неразрешим, потому что она отмежевывалась от чувственности, потому что для нее субстанции, долженствовавшие воздействовать друг на друга, были абстрактными существами, голыми, мысленными сущностями. Только чувственность разрешает тайну взаимодействия.[704]
В этом смысле Фейербах может заявить, что различие между животным и человеком кроется не только в мышлении, а соответствует совокупному духовному и физическому бытию человека:
Человек отличается от животного вовсе не только одним мышлением. Скорее все его существо отлично от животного. Разумеется, тот, кто не мыслит, не есть человек, однако не потому, что причина лежит в мышлении, но потому, что мышление есть неизбежный результат и свойство человеческого существа. Поэтому и здесь нам нет нужды выходить за сферу чувственности, чтобы усмотреть в человеке существо, над животными возвышающееся.