Исчезла глухая двойная штора, отгораживающая стеклянный куб синтезатора. Исчезла койка (впрочем, может, у этого Продавца ее и не было?). Прилавок был почти полностью разобран, остался небольшой островок посередине комнаты.

Но и синтезатор остался, и Продавец тоже. Он как раз доставал из стеклянного куба серый металлический аппарат.

– Портативный ускоритель протонов, – сказал Продавец, не оборачиваясь. – Чем могу.

Он поставил коробку ускорителя на остаток прилавка. Я молча вытряс туда же все кристаллы из кошелька Елены.

– Тут меньше, чем он стоит, – вздохнул Продавец. – Но… будем считать это дисконтом для постоянного клиента.

– Там люди стоят, – кивнул я. – Покупатели.

– Я их обслужу, – сказал Продавец. – Через восемнадцать минут.

– Вы видите будущее, – сказал я, будто обвиняя.

– Нет, – Продавец вздохнул. – Видеть будущее – огромный дар и великая сила. Видеть – значит иметь возможность что-то изменить.

– Тогда как же…

– Вы можете назвать мне число «пи», Максим?

Я хмыкнул.

– Три, четырнадцать…

– Дальше?

Я вспомнил, как однажды в детстве отец учил меня запоминать число «пи»:

– Чтобы нам не ошибиться, надо правильно прочесть: три, четырнадцать, пятнадцать, девяносто два и шесть!

– Прекрасное мнемоническое правило, – похвалил Продавец. – А до конца?

– Число «пи» бесконечно, – я пожал плечами.

– Почему?

– Ну… как почему… Таков закон природы!

– Число «пи» – это отношение длины окружности к ее диаметру. Но у окружности нет длины.

– Да ну!

Продавец откинул капюшон. Посмотрел на меня человеческими глазами.

– Потому что круг не имеет начала и конца. Мы можем принять точку на круге за условное начало, но это лишь допущение, на самом деле ни начала, ни конца нет. Потому нет и рационального числа.

Я стоял и растерянно смотрел на Продавца. Математика никогда не была моей любимой наукой.

Продавец хихикнул:

– Не заморачивайтесь, Максим. Это лишь аналогия. Мой народ живет в замкнутом цикле времени, длящемся двадцать две минуты. Можно подумать, что это дар, что это предвиденье… но мы не можем изменить то, что случится. Мы лишь видим это чуть раньше других.

– Значит, Продавец на канале знал, что убьет себя? – спросил я. – А Продавец на Трисгарде – что Лавку разрушат и его чуть не прикончат?

– Ну да, – спокойно ответил он. – Именно так. Поначалу очень раздражает, потом привыкаешь.

– Вы можете мне сказать, что случится через двадцать минут?

– Нет, потому что я уже этого не сказал, – Продавец едва заметно улыбнулся.

Я подумал и кивнул:

– Трудно вам… Значит, закрываете лавочку?

– Тех, кто в очереди, обслужу. Мы ценим своих покупателей.

– Но вы уходите?

Продавец помолчал. Оглядел Комок. Вздохнул:

– Мы все уходим, юноша. Сегодня будет много шума, слез и размазанных соплей – все серчеры мира поймут, что им надо искать работу. Мы уходим. Как бы все ни повернулось, но мы уходим с Земли. Очень грустно, я еще не досмотрел несколько сериалов. К примеру, про дочь Шелдона Купера, очень смешной, а вечером как раз новая серия…

Мне показалось, что он был абсолютно серьезен, говоря о сериалах.

– Тогда что вы можете мне рассказать?