– Меня мучает бессонница, Дед. Когда льет как из ведра, настроение нельзя назвать хорошим.

Уолли хмыкнул и стал неспешно снимать чистые пивные бокалы с подноса и расставлять их на полке. Владелец «Шарлотки» годится мне в отцы. Высокий, костлявый, с седыми пушистыми баками и большими печальными глазами. Всегда в клетчатой рубахе, казалось бы заставшей еще молодость короля Георга[14].

Уолли второй человек с моей улицы, кто вернулся после войны в Хервингемм. Другим повезло чуть меньше, чем нам. Министерство обороны утверждает, что из десяти домой пришли пятеро. Мол, статистика и все-такое. В нашем случае эта наука была не так точна – из пятнадцати возвратились двое.

Мы познакомились под Марено, после траншейной схватки. Уолли получил штыком в легкое от какого-то не в меру проворного искира. Костехват, медик нашей роты, хоть и был жутким трусом, врачевать умел и залатал его. Потом была осень, окружение и страшная зимовка в Компьерском лесу. Такие вещи сближают. Так что в «Шарлотке» у меня неограниченный кредит.

– Ты сегодня слишком много думаешь, ганнери. О чем?

– Удивишься. О войне. И Риерте.

Он снова хмыкнул, и его руки на мгновение перестали мять полотенце.

– Горы замерзших трупов, голод, три патрона на пятерых, эпидемии брюшного тифа и кровавой капели[15]. Сперва мы выигрывали, затем проигрывали, потом снова шли в наступление. И нас отбрасывали обратно, травя газами. И так продолжалось до бесконечности.

– Искиры, надо отдать им должное, сражались по-настоящему.

– От человека, который всей душой ненавидит желтозадых уродцев, это почти что похвала. Четыре с половиной года мы бодались друг с другом, и Союз победил лишь потому, что ресурсов у нас было побольше, чем у Империи. А Риерта? Чертов город и чертова мотория. Не будь их, не было бы и войны.

– Я вспоминал о перевороте, который у них случился.

Уолли нахмурился:

– Что-то такое слышал. Людям перестал нравиться дукс.

– Все не так просто. Когда Союз победил Империю и Риерта вновь стала свободной, дукс решил изменить привычный порядок вещей. Снизить цену на топливо для тех, кто помог его стране. Хотел позволить зарубежным концернам открыть на многочисленных островах свое производство. А некоторые считают, что и отдать технологии всем желающим.

– Ну да. Проще было просто плюнуть в лицо патриотам и коммерсантам. Проблем было бы меньше. Лишить свою страну главного источника дохода надо додуматься. Это все равно, что я буду каждый раз давать тумаков людям, которые привозят мне стаут и эль.

Я улыбнулся, просто чтобы показать, что не такой бука, каким себе порой кажусь:

– Ты прав насчет денег, старина. Но основная причина смены власти иная.

– И в чем же она, ганнери? Все зло в фунтах, шиллингах и пенсах. Остальное лишь фон. Так говорит мой папаня, а он в этом кое-что понимает, можешь мне поверить.

Про своего папашу Уолли может говорить часами. Дедок все еще жив, пару месяцев назад ему стукнуло сто пять, и он планирует досидеть до второго пришествия.

– Контаги.

– Что? – опешил он.

– Ответ на твой вопрос, – сообщил я ему. – Контаги. Вот главная причина случившегося в Риерте переворота. Это гораздо серьезнее, чем лишение маленькой страны основного источника дохода. Открытие новых фабрик на их территории увеличивало риски появления опасных существ. Большие объемы мотории, большие выбросы, больше раздолбайства на производстве. И если свою ложку дегтя в бочке меда горожане готовы были терпеть, то чужие – отнюдь. Понимаешь? Одно дело, когда ошибаются они, а другое – платить здоровьем и жизнями за ошибки иностранцев. Никто этого не хотел. И без того в кварталах Старой Академии слишком много чудовищ.