Очень быстро мы его стали звать Яшей, и он это принимал как некую экзотику. Это всезнающий Веня нам растолковал, что Джейкоб означает Яков (американцы любят уменьшительные имена не меньше русских).

Встречались мы каждый вечер – и мы четверо, и Яшин экипаж оказались «безлошадными». Нас в последнем вылете крепенько прижали «мессера». Из зоны их действия мы вышли на одном моторе, да и второй чихал, так что до родимого аэродрома тянули, как пелось в американской фронтовой песенке, на честном слове и на одном крыле. Ну, предположим, крыльев у нас осталось два, но все равно самолет изрешетило так, что он годился только на слом. А когда поступят новые, совершенно неизвестно. Хорошо еще, никого не убило и серьезно не ранило (мелкие царапины не в счет). Но все равно очень тягостно быть «безлошадным», когда ребята что ни день уходят в боевые вылеты и кое-кто из них не возвращается. Прямо-таки виноватым себя чувствуешь, хотя твоей вины тут нет никакой, да и никто из окружающих не виноватит – так уж обернулось дело, хорошо еще, все живые и почти не поцарапанные… И все равно на душе премерзко, кто сам не испытал, не поймет в полной мере…

С Яшиным самолетом тоже случилась неприятность, правда, не такая серьезная. Дырок от пуль и осколков оказалось совсем немного, но один мотор изнахратили качественно, и до аэродрома они шли на трех. Дырки наши технари заделали быстро и привычно, но мотор восстановлению не подлежал. А заменить его было невозможно – у нас таких моторов просто-напросто не было. Вот тут американцы сами себя перехитрили. Яша, как и остальные американцы, кто у нас садился, летал на знаменитой «летающей крепости», Б-29, четырехмоторной громадине с солидной бомбовой нагрузкой и кучей пулеметов. Отличная была машина, типа нашего Пе-8, только у нас их было всего-то штук под восемьдесят, а у американцев – не в пример больше. Они нам по ленд-лизу поставляли неплохие самолеты: и истребитель «Аэрокобра» (Покрышкин на таком летал), и легкий двухмоторный бомбардировщик Б-25 «Митчелл», и летающие лодки. Вот только Б-29 так и не дали, хотя наши наверняка и просили. Большая грязная политика, ага… Так что неоткуда у нас было взяться моторам для «летающей крепости», а запасных американцы не завезли.

(Забегая вперед: ящики с разобранным мотором Яше из Франции прислали уже через неделю, а вот мы проторчали на земле – ни много ни мало – восемнадцать дней, как одна копеечка…)

Но я опять не о том… Дня через три после нашего знакомства с Яшей вызвал меня Кумышев и с ходу взял быка за рога: я все равно без дела маюсь, а потому он с санкции командования хочет мне предложить задание по своей линии, касаемо как раз американцев.

Я чуточку растерялся и сдуру ляпнул:

– Я, товарищ капитан, сроду шпионажем не занимался, могу и не справиться…

Он ничуть не рассердился. По своей всегдашней привычке поскреб подбородок (на сей раз чисто выбритый, он вообще-то был аккуратист), попыхтел папироской и сказал не сердито и не раздраженно, скорее уж наставительно:

– Неправильно формулируете, капитан. Шпионаж – это добывание государственных и военных секретов. А я хочу на вас возложить нечто совершенно другое…