Пока он так размышлял, из ведущей машины уже вышли несколько человек. Офицер жестом велел Винеру следовать за собой и, подойдя, бросил руку к козырьку фуражки.

– Майор Лужин!

– Подполковник Коваль! – ответил на приветствие тот, к кому обращался сопровождающий, сразу после этого коротко пожал Лужину руку, повернулся к немцу: – Это и есть Винер?

– Так точно, товарищ подполковник.

– Ладно, давай уже хоть здесь без казарменных рапортов. – Руки Густаву подполковник не подал, казалось, даже потерял к нему на время всякий интерес. – Скажите, Лужин, для того, чтобы все выяснить, надо ехать обратно в Москву?

– Даже в Киев не нужно, – ответил тот. – Достаточно обеспечить условия здесь, на месте.

– Что для этого понадобится?

– Ничего особенного. Необходимое оборудование мы привезли с собой. Походный вариант, если можно так сказать. Просто охраняемое помещение, отдельную комнату. Этого достаточно.

– Тогда надо везти нашего… вашего специалиста в Чернигов. Недалече отсюда, но там немец будет под моим личным присмотром. Аникееву, который здесь на хозяйстве, головной боли меньше. Еще что-нибудь?

– Материал для работы.

– Такого добра… – Коваль хмыкнул, исправился, – такого дерьма кругом полно. Здесь ничего не трогали. Периметр оцепляли даже без специальных указаний. Но сейчас поступило указание охрану снять. Не надо привлекать внимание, кому нужно сторожить пепел и золу…

– И то верно, – согласился Лужин, повернулся к Густаву, перешел на немецкий: – Вы уверены, что сможете точно определить, что именно сгорело?

Винер уже успел немного освоить русский. Даже разобрал фамилию и звание встретившего их офицера. Густав не сомневался: он тоже из МГБ, с ним не имели дела сотрудники других ведомств. Пока что он понимал язык плохо, говорил еще хуже. Однако общий смысл разговора таки уловил. Отчасти подтвердил свои подозрения и все-таки, делая вид, что совершенно ни о чем не догадывается, поинтересовался:

– А что могло сгореть? Или что должно было сгореть?

– Ничего не должно было сгореть! – раздраженно огрызнулся Лужин.

– Но ведь что-то же сгорело?

Вопрос был очевидным. Видимо, даже сопровождающий его офицер не имел всех полномочий отвечать на него немцу. Потому снова обратился к Ковалю по-русски:

– Он хочет знать, зачем его сюда привезли.

– А ему-то какое дело? Пускай занимается своим.

– Так или иначе, товарищ подполковник, сгорело или могло сгореть как раз то, что имело отношение к работе Винера. Он должен понимать, зачем его привезли сюда и какого лешего от него хотят.

– То есть, – резко спросил Коваль, – вы сами не уверены, что вагон сгорел вместе с содержимым?

– Не уверены в Москве, товарищ подполковник. Именно потому сюда, к вам, направили вместе со мной не рядового специалиста, а этого немца. Выходит, ему при любом раскладе придется объяснить ситуацию.

– Мне бы кто растолковал, какого рожна происходит, – проворчал Коваль.

Ночь освещали только фары двух автомобилей. В их свете появилась человеческая фигура, которая быстро шла от пакгауза.

– Товарищ подполковник!

– Что там еще, Аникеев? – недовольно спросил Коваль.