Невидимая кисть нарисовала в воздухе сначала одну щеку, потом другую, которая утончалась и переходила в едва выпирающий подбородок, как тот, по очертаниям которого она водила своим пальцем. Обретала форму шея, потом плечи.

Дойдя до грудей, скульптор выказал свое любопытство:

— Ты сказала, что на основании формы я смогу определить ее функцию, — напомнил он ей.

Они вместе рассматривали эти загадочные выпуклости. Клетки, мышцы, кровеносные сосуды не удивляли больше жителя Дианы после тех шедевров сложности, которые он обнаружил в мозгу и вокруг него. Какой смысл таился в симметрии таинственных округлостей? Для чего были на их вершинах эти четко очерченные бугристые клумбочки? Какую практическую роль играли эти нежные шишечки посередине, которые, казалось, хотели расшириться и сделаться твердыми, чтобы послать или получить какие-то сигналы? Со своей стороны, Мари-Шатт, охваченная каким-то волнением, спрашивала себя, почему эта часть ее тела заставляла сильнее биться сердце, наполняя кровью виски, пробуждая чрево, вынуждая ее ощущать другие органы в тех местах, которые она еще не исследовала и которых ей теперь хотелось касаться, гладить, снять чрезмерное напряжение.

Ей показалось, что существо стало уже быстрее творить, чтобы поскорее закончить произведение.

— Ну вот и все, — объявило оно.

Удовлетворенно понаблюдав некоторое время, он вновь чем-то обеспокоился.

— Не могу понять, что можно делать с этим, — сознался он, указывая длинными пальцами на треугольный кусочек шерсти в том месте, где сходились обнаженные ляжки Мари-Шатт. — Ни с тем, что находится внутри!

Взгляд Мари-Шатт жадно скользил по формам этого близнеца, только что дарованного ей, сравнивал их со своими и находил в удвоенной загадочности что-то необыкновенное.

Ее двойник одновременно с ней испытывал волнение, которое ему могло облегчить, так она по крайней мере надеялась, понимание своего существования и преимуществ своего тела.

Его руки, только что созданные, потянулись к рукам натурщицы. Коснулись их, погладили друг друга, сцепились пальцами.

Эта игра продолжалась, и участники ее не пытались остановиться. Потом к игре подключились их губы. Их рты сблизились, опробовали тепло друг друга. Затем их щеки нежно стали тереться одна о другую.

Потом руки их разжались. Они теснее прижались обнаженными телами. Они проникали друг в друга, открывая все новые и новые тайны.

Они как-то всхлипывали, удовлетворенно вздыхали и вскрикивали от удовольствия. И это было удивительным языком в общении их тел.

Когда они полностью познали новизну желаний, жительница Земли и дианиец отправились, чтобы сообщить эту счастливую новость остальной планете.

На Диане Первая любовь родилась в результате встречи двух тел, одно из которых было создано по подобию с пришелицей. С этого момента тело Мари-Шатт воспроизводилось повсюду. Она сама занималась любовью со многими своими двойниками, и казалось, что она никогда не устанет находить в них свою чувственность и свою красоту, в которые она все больше и больше влюблялась.

История планеты была в дальнейшем отмечена необходимостью удовольствия, которое два подобных создания испытывали, лаская друг друга. Полная схожесть стала таким образом идеалом счастливой любви.