Со временем фамилии Курихина и Фридмана появились в журнале «Посев». Борису нравилось быть «узником совести», и, довольный собой, он ждал освобождения, чтобы выехать на историческую родину.

Всю эту благостную картину нарушил приезд группы студентов и преподавателей Ленинградского университета, осужденных на разные сроки за создание Христианско-социальной партии, которая действовала с правых, антикоммунистических позиций. Правда, говорить о какой-то работе партии было бы преувеличением. Ее разогнали вскоре после основания. Похоже, чекисты знали о становлении ХСП с самого начала и просто ждали, когда процесс из намерений перейдет в деяния и, таким образом, наберется состав преступления.

В первый же вечер после приезда в бараке разгорелась жаркая дискуссия между диссидентами и правыми христианами. Тогда Борис впервые обратил внимание на Аристарха Комлева, являвшегося одним из руководителей ХСП. Тот отличался острым словом, убедительными доводами и глубокой продуманностью всего, что говорил. Курихин стал прислушиваться к его выступлениям.

Баталии эти, поначалу очень накаленные, постепенно приобретали умеренную тональность и чем дальше, тем больше становились похожими на научную конференцию. Именно этот спокойный и рассудительный тон обнажил то, что не видно было за горячностью первых сшибок: диссидентская сторона пользовалась не своими, а зарубежными доводами, придуманными на основе опыта западных демократий. Члены же ХСП строили размышления на основе национальной истории. Мало того, что профессиональная подготовка питерцев была выше знаний разномастной диссидентской братии, они еще опирались и на философскую традицию русских мыслителей.

Решающим для Курихина стало одно из выступлений Аристарха Комлева, обобщившее целый ряд предыдущих идейных схваток.

Очень ровным, не окрашенным в эмоциональные тона голосом этот бывший доцент говорил вещи неопровержимые и настолько язвительные по своей сути, что его оппоненты едва удерживались от свиста. Но в такой аудитории свист был бы равносилен признанию поражения.

– Следует прямо сказать, – начал Аристарх, – что советское диссидентство является третьей и на сегодняшний день самой слабой попыткой осуществления антинационального переворота в России. До этого было еще две попытки. Первая – в феврале семнадцатого года, вторая – при неудавшемся рывке группировки Троцкого к власти в середине двадцатых годов. Обе они вели к учреждению в нашей стране диктатуры чужого капитала, и обе они, как вы знаете, закончились провалом. Сначала – коротко о первых двух попытках.

Имеется масса исторических свидетельств и документов о том, что в 1914 году международным финансовым кругам удалось стравить три европейские монархии, развалить их и посадить в них своих ставленников. Так в 1918 году в России появилось Временное правительство Александра Керенского.

В ту пору для подобных дел широко использовались масонские организации, и вы, конечно, знаете, что все европейские буржуазные революции были плодом их неутомимой деятельности. Удивительного здесь ничего нет, потому что масоны олицетворяли силу денег, рвавшихся к власти, и сбрасывали автократии путем заговоров. Уже в пору октябрьского переворота масонство в большинстве развитых капиталистических стран называлось финансовой олигархией и вышло на международную арену как объединенная сила.