Полковник рухнул со всего роста, опрокинувшись на койку, где лежал скрючившись, как замерзший младенец, Миша Гофман.

И именно в этот момент в подвал вбежали два наших медика в бронекостюмах, с самодвижущимися носилками на воздушной подушке, похожими на атомную бомбу.

- Какой из них? - глухо спросил первый из медиков через опущенное забрало шлема.

- Верхнего оставьте. Я спрошу комиссара, стоит ли нам его оживлять.

- Не оживишь, - ответил медик, - он же себе мозг разворотил.

- Правильно, - согласилась Кора. - Может, вы проверите Мишу Гофмана? Милодар сказал, что, по нашим исследованиям, человек на второй день этой чумы впадает в кому... значит, можно успеть. - Мы дома посмотрим, ответил медик. Крышка носилок откинулась, манипуляторы осторожно перенесли внутрь Мишу.

Все произошло мгновенно - снаряд уплыл, набирая скорость, а за ним помчались медики. Кора посмотрела на Рай-Райи.

Он был совсем не страшен. Маска сползла с губ, и рот приоткрылся. Усики над верхней губой казались наклеенными.

И тут Кора поняла, что ей Рай-Райи не жалко, хотя бы потому, что и самому полковнику такое понятие было неизвестно. Она вышла из пустого административного здания.

На улице, на ступеньках административного блока, горбился профессор Гарбуз. Как-то успел прибежать сюда с виллы "Радуга".

Увидев Кору, он, разумеется, удивился, а потом спросил:

- Здравствуйте. Вас так быстро вылечили? - Нет, мне еще лечиться и лечиться, - ответила Кора. - Но мне надо было вернуться за Мишей Гофманом.

- Да, - сказал Гарбуз, - наломали мы дров. Вот что значит - не верить в прогресс.

- Но на вас, наверное, никто не сердится, - сказала Кора. - В крайнем случае, мы с Калниным замолвим за вас слово.

- Не знаю, насколько оно будет веским, - сказал Гарбуз. - Все утихло. Думаю, что идут переговоры.

- Да, я только что видела по телевизору, что наш комиссар уже говорит с генералом Леем.

- Значит, моя голова полетит, - обреченно произнес Гарбуз.

Он делился с подружкой своей бедой: будут пороть, потому что потерял ключи от дома. Будут пороть...

- Вы всем еще пригодитесь, - сказала Кора. - Это я точно знаю. Они еще за вас бороться будут.

- Вы так думаете? - У Гарбуза в глазах мелькнула надежда. - Ведь меня нельзя отнести к военным преступникам?

- Пошли, - сказала Кора, увидев, как к административному зданию катит еще один газик. - Может, это мародеры, а мне вас не защитить. Я ведь всего-навсего голограмма, собственная объемная копия.

- Неужели? Я об этом не знал. Расскажите принцип! Гарбуз послушно побежал следом за Корой, и хотя Кора не могла ему толком объяснить принципы развития голографии за последние века, он извлекал из ее рассказа нужные себе детали и ахал от радости. Можно было подумать, что он бросает все и переходит в годографы.

Так, таясь за бараками и кустами, они добежали до перехода. Обстановка там была тихой, мирной, но антураж - внушительным.

Насколько мог видеть глаз, к переходу стягивались и тормозили танковые части, моторизованная пехота и даже кавалерия. За неимением приказа следовать далее, части сдвигались, теснились, и потому Коре с Гарбузом было нелегко протолкаться к месту разговора Лея с Милодаром. Гарбуз жался к Коре, и та прикрывала его своим сиянием. Наконец они оказались возле Милодара. Гарбуз чутьем физика-практика сразу угадал в Милодаре настоящего шефа и зашатался, готовый рухнуть перед ним на колени. Генерал Лей, который вовсе не выглядел подавленным и уничтоженным, сказал: