— No rules, — отрезала Варвара, — no questions! Excuse me!..

И вышла из бассейна, решительно потеснив пивовара плечом. Иван издали наблюдал за ней с интересом. Пивовар налился апоплексическим цветом, повыкрикивал что-то ей в спину, фыркнул, взмахнул руками и поплыл.

Иван тоже был без шапочки, но немец только посмотрел сердито, называть его свиньей почему-то не стал.

Впрочем, Иван отлично знал — почему.

«Она молодец, — вдруг подумал он. — Вовсе не такая беззащитная, как кажется с первого взгляда».

Разве она показалась ему беззащитной?

У нее были белые зубы, и нежная кожа, и дивная улыбка, и розовые уши, и веселый рот, и ему вспоминались все его одинокие ночи, и он как будто знал, что с ней это будет как-то особенно, не так, как со всеми, и немножко стеснялся своих мыслей, и в то же время смеялся над собой. Ничего такого он не планировал. Она ему понравилась, только и всего. Еще в самолете понравилась, хоть это и было не правильно.

Иван вынырнул под носом у немца — тот шарахнулся и забормотал, — подтянулся на руках и вытащил себя на бортик. Плавать без Варвары ему было скучно.

Если бы он был философ, то непременно подумал бы что-нибудь про неистребимую павлинью сущность мужиков, но он не был философом и ничего такого не подумал.

Он вытерся громадным красным полотенцем, сунул его в корзину, накинул халат и вышел из бассейна. Немец плюхался в воде с такими звуками, как будто по ней стреляли из пушки.

Иван перешел неширокий коридор, оставляя на ковре мокрые следы, и открыл белую дверь. За дверью начинались метры мозаики, стекла, камышовых циновок, подогреваемых каменных лежанок, стеклянных кабинок с разнообразными приспособлениями для улучшения себя — сауна. Пахло сильно разогретым деревом и водой, булькающей в джакузи. Для полноты картины не хватало только нагих гурий и серебряных подносов с фруктами и кубками.

Иван усмехнулся, вытягивая из стопки простыню.

Что-то тебя с утра на нагих гурий тянет, ох, тянет!.. Не к добру!..

Он всегда останавливался именно в этом отеле, когда приезжал в Карловы Вары, — золоченая роскошь «Империала» и подчеркнутая светскость и богатство знаменитого «Пуппа» приводили его в уныние, и он никогда в них не жил, — и еще ни разу в сауне его не поражала мысль об этих самых гуриях.

«Заведу постоянную любовницу, — решил Иван, как будто речь шла о собаке. — Стану держать ее дома и делать все, что захочу и когда захочу».

Вполне удовлетворенный принятым решением, он распахнул толстую дверь темного стекла, из которой в лицо ему пахнуло сухим сосновым жаром, вошел в небольшое полутемное пространство, всем телом радостно чувствуя, как обволакивает жар, как будто кто-то осторожно заворачивает его в горячую простыню. Вдруг сбоку произошло какое-то стремительное движение, раздался мышиный писк, и он с неудовольствием оглянулся.

— С легким паром, — пробормотала Варвара, судорожно натягивая на себя белую ткань и делая попытки закатиться в какую-нибудь щель, — что-то вы мало плавали.

Ну конечно.

Главное европейское счастье — общие бани, подвергнутые сатириком Михаилом Задорновым детальному освещению и разбору. Иван даже слышал пару «эстрадных миниатюр» именно на эту пикантную тему.