— Варя, — позвали из трубки, — Варь, это ты?

— Это я.

— Зайцев Виктор Васильевич приветствует тебя. Варь, у нас в отделе жалюзи опять заело, ни туда ни сюда, а, сама понимаешь, компьютеры, проветривать нужно, окна открывать, а к ним никак не подберешься!

— А ремонтники что?

Илария скрылась в своей комнате. Разговор о ремонтниках не мог ее интересовать. Варвара проводила ее глазами.

— Варь, позвони ты им! — зачастил начальник компьютерного отдела. — Я уже три раза звонил, а мне отвечают, что все заняты на пятом этаже, у председателя там что-то опять отвалилось, развалилось! Мы так до лета при закрытых окнах просидим. Позвони, а?

— Хорошо, — согласилась Варвара.

Ей нравилось улаживать дела, которые без нее не улаживались. Она знала в компании всех и вся, и ее все знали, и многие даже любили — взгляд в сторону двери, за которой гнездилась Илария, — и готовы были ей помогать. Поэтому она и работала здесь, несмотря на мизерную зарплату. Хозяйственная служба находилась в подчинении у Варвариного шефа, как и компьютерная, поэтому Варвара вполне могла помочь.

Позвонив в хозяйственную службу и заручившись уверениями тучной Галины Львовны в том, что «конечно, починим, Варечка, я сию же минуту Степку пошлю», Варвара позвонила юристам.

Поминутно оглядываясь на дверь «начальника секретариата» и пытаясь определить, не подслушивает ли этот самый начальник, Варвара напросилась на «пять минут» к Лине Ахметовой.

Юристы были в их компании совершенно особой кастой — какая там в Индии самая высокая каста? Каста браминов? — и в разговорах с ними следовало соблюдать предельную осторожность. Варварин шеф до смерти их боялся, хоть и делал вид, что не боится.

— Лара, — предварительно постучав, Варвара просунула голову в комнату Иларии, — я схожу в управление делами. Буду минут через десять.

Илария посмотрела на нее с отвращением. Варваре показалось, что она чем-то слегка обеспокоена. Или это только показалось?

— Идите, — разрешила она, — и, Варварочка, не забудьте представить больничный за вчерашний день. Вы ведь не прогуливали, а болели, правильно?

Когда Варвара была уже у двери, эта самая дверь распахнулась и влетел шеф — весь порыв, свежесть, утренний бриз. Светлое пальто до пола, сияющие волоса надушены и уложены, костюм тоже по-весеннему светел и нов.

Варвара вся внутренне подобралась.

До сих пор она не знала, кто бил ее в лицо и ребра, кто громил ее квартиру и требовал у нее деньги. Ей не очень верилось, что это шеф, но все же она не могла заставить себя смотреть на него спокойно.

— Доброе утро, Альберт Анатольевич.

— Доброе, — мельком глянув на нее, сказал шеф, — что это у вас с лицом? Вы что, дрались?

Варвара быстро выдохнула.

— Нет. Я просто упала.

— Ну так идите домой! — ни с того ни с сего закричал шеф фальцетом, и шея под шелковым кашне покраснела. — Идите, идите домой, вы тут всех распугаете! Что это вы вздумали с синяками на работу являться! У нас тут не публичный дом! Уходите и лечитесь дома!

Почему-то Варвара не смогла как обычно пропустить все это мимо ушей. Не смогла, и все тут.