— Отвечайте по существу! — В голосе генерал-лейтенанта лязгнул металл.

И тут Балаганский ясно ощутил, что его дела плохи! Наверняка об утечке доложено не только Стульеву, но и высшему руководству страны! И его не защитят ни генеральские погоны, ни должность, ни многолетняя безупречная служба! А самое страшное, что если Инесса и не была способна на слив секретной информации, то сидящий в ней монстр сделает это легко и привычно!

— Я думаю, что жена не видела секретных документы, — неуверенно сказал свидетель Балаганский, понимая, насколько это неубедительно.

На лице «бульдога» по-прежнему не отражалось никаких эмоций.

— С кем и о чем вы разговаривали вчера утром по закрытой связи и кто мог слышать этот разговор?

— Мне звонил заместитель министра генерал-полковник Львов. Он дал указания по организации…

Балаганский снова запнулся, вспомнив, что называл признаки предположительного местонахождения «Сатаны», а Инесса заглянула в кабинет и вполне могла это слышать. Ужасные подозрения медленно, но верно перерастали в уверенность. Может, с этой целью она и встала с постели в такую рань?

— …по организации мероприятий, касающихся операции «Подснежник», — расплывчато окончил он фразу.

— Странные совпадения! — Трегубов пристукнул по столу сразу двумя кулаками, и стало ясно, что за его внешним спокойствием скрывается колоссальное напряжение. — После вашего ухода с мобильника вашей жены был сделан звонок на спутниковый телефон, находящийся недалеко от позиций сорок первой ракетной армии…

— Что?!

— По оперативной информации этот телефон принадлежит одному из активных участников террористического подполья по прозвищу Алмаз. Именно он возглавляет группу, которой поручено произвести пуск «Сатаны».

— Что?! — Балаганский потерял способность оправдываться, возражать, вообще что-то говорить и даже думать.

— А тридцать лет назад агент Лиса была исключена из списка агентуры именно за несанкционированные контакты с Алмазом, в разработке которого она вначале участвовала…

На этот раз Балаганский вообще ничего не сказал. Голова кружилась, уши заложило, слова «бульдога» доносились словно сквозь слой ваты.

— И сфотографировать все документы «Подснежника» можно было только за достаточно длительное время, когда они находились вне режимного контроля. Например, у вас дома. Другой такой возможности ни у кого не было. А дома были только вы и ваша супруга! Что с вами? Вам плохо?

Свидетель молчал. Лицо генерал-лейтенанта расплывалось. Главком чувствовал, что сейчас потеряет сознание. Петин вскочил, налил стакан воды из графина, молча поставил перед ним. Балаганский жадно выпил. Вода была теплой и затхлой, никакого облегчения она не принесла.

— Как вы себя чувствуете? — послышался издалека голос Трегубова.

— Нормально, — с трудом выдавил из себя Балаганский. — Настолько, насколько нормально можно чувствовать себя в моём положении.

— Подождите в приёмной! Нам нужно время, чтобы расшифровать запись и составить протокол.

Пошатываясь, Балаганский вышел в приёмную и лег на стулья для посетителей. Здесь, в воскресной тишине пустующего казённого здания, за толстыми стёклами окон, не было слышно ничего. Вообще ничего, даже громкого тиканья часов.