— Эмиль, скажу тебе, как мать и бабушка, порой мы совершаем глупые поступки… Я и сама сколько лет неправильно действовала. Думала, оберегаю Лору, а на деле… Не стоило мне тогда тебе звонить, ругать тебя за подарки. Нужно было, наоборот, как-то поспособствовать тому, чтобы вы с Лорой нормально поговорили и все решили. Я же видела, что она мучается. Обошлось бы без всяких драм. Я ведь не знала, что у вас с ней такие сильные чувства, что ты будешь таким хорошим отцом. Действовала из лучших побуждений, как и твоя мама скорей всего. В общем, я к тому, что маму твою пора простить.

Она закончила свою речь и, не дождавшись его ответа, ушла, осторожно прикрыв дверь.

Сказать, что Эмиль обалдел, — ничего не сказать.

Не эта ли мадам еще каких-то пару месяцев назад в больнице со скорбным видом сообщала ему, что не позволит, чтобы его мать приближалась к ее внучке? И вдруг такая перемена. С чего бы?

Действовала из лучших побуждений, чтоб ее…

Как можно из лучших побуждений предложить молоденькой девчонке передать опеку над ребенком за вознаграждение? Его любимой молоденькой девчонке! Как можно до такого опуститься?

Главное, мать уже задействовала даже тещу, продираясь к внучке! Бульдожья хватка… Одним словом, типичная Шульц.

Он даже примерно не представлял, что такого бабушка могла наговорить теще, чтобы та поменяла мнение.

Эмиль попыхтел, позлился.

Потом подошел к столу, открыл нижнюю полку, порылся в папках, достал старый коричневый семейный альбом.

Там хранились его детские фото. В последние недели он нередко его пересматривал, ища схожести между собой и Алисой. К слову, нашел массу. От этого ему обычно становилось приятно, тепло на душе. Его доченька, копия папа.

Вот и теперь полистал немного. Наткнулся на одно фото, которое обычно пролистывал, а сегодня отчего-то не пролистал. Единственное на весь альбом — где мать и отец держали его, крохотного, на руках. Они никогда не были женаты, но прожили вместе около пары лет, за это время мать успела родить Эмиля.

Неожиданно он подметил, с какой любовью мать смотрела на него, совсем еще младенца.

Подумал над словами тещи о том, что мать, пусть очень кривыми путями, но действительно пыталась сделать, по ее мнению, лучше. Если она любила Эмиля хоть вполовину так же, как он любил Алису… То он мог попытаться частично понять ее мотивы. Не оправдать, но понять.

И все-таки он взял телефон в руки.

Все-таки набрал известный номер.

— Сыночек, — раздался в трубке ее пропитанный болью голос. — Я уже и не надеялась, что позвонишь…

— Мама, объясни мне только одну вещь. Зачем ты это сделала?

— Я хотела как лучше, — тут же зачастила она. — Чтобы внучка была рядом, а не где-то там, где мы не сможем ее видеть. Я хотела заботиться, не могла представить, что ребенок будет расти без нас, вдалеке…

— Ну что, ты сделала как лучше? — прошипел он, все еще злясь.

— Прости меня, пожалуйста, — проговорила она с чувством. — Я все осознала, больше так никогда не сделаю…

— Конечно, не сделаешь, — проворчал Эмиль. — Потому что я не позволю тебе влезать в мою семью.

— Я не буду влезать, — тут же нашлась с ответом она. — Мне бы увидеть внучку хоть одним глазочком…