Я нагнулся и взял первый попавшийся листок.

– Эй!..

– Спокойно. Я буду смотреть только на него.

– Вам ни к чему его разглядывать.

– Должен же я как-то узнать, получилось или нет.

– Я могу сказать вам.

– А вы что-нибудь понимаете в бухгалтерии?

– Не-а. Я здесь за красивые глазки.

Меня всегда удивляла, даже восхищала искренность некоторых людей. Особенно с ногами от ушей и жвачкой во рту.

– Вот поэтому мне и придётся на него посмотреть. А сейчас тихо, пожалуйста.

Вздохнув, Ирочка отвела взгляд, но чавкать перестала.

Я всматривался в цифры и слова на бумаге. Долго, упорно. Я вглядывался и вглядывался, и вглядывался, пока на лбу не выступила испарина. Прошло, наверное, часа два, прежде чем я отбросил листок в сторону.

– Пока не получается.

– Я знала, что вы обманщик. Хотели втереться в доверие к Васечке. Вы, наверное, гипнотизёр. Внушили ему, будто что-то там улучшили, он вам и поверил. А я нет, на мне ваши фокусы не сработают. Я всё о вас расскажу…

– Вот и отлично. Заодно скажите шефу, что мне требуется отдых. Видимо, у моей способности есть ограничения: я могу улучшать не чаще, чем раз в несколько часов.

– Во сколько?

– Если б я знал.

Ирочка опять зачавкала.

– Я всё расскажу Васечке, – повторила она и вышла из подвала.

А я, озаряемый светом тусклой лампочки, остался внутри, наедине с мыслями.

Машка заканчивает свою речь. По выражениям лиц судей сложно понять, какое впечатление произвели её слова. Она садится на лавку и ободряюще треплет меня по плечу. Судьи о чём-то совещаются.

– Сейчас тебе дадут слово.

– Угу.

Едва ступив на порог подвала, Василий Сергеевич покачал головой и сказал:

– Андрюша, Андрюша… что же ты меня подводишь?

– Я? Подвожу? Да я только что вот эти вот бумажные Гималаи улучшил! – негодующе возразил я.

– Улучшил? Правда?

– Проверьте сами.

Василий Сергеевич обернулся к Ирочке, заглядывавшей ему через плечо, и та тут же скрылась. Почуяла, видать, чем дело пахнет.

Покряхтывая, Василий Сергеевич подошёл к ближайшей «горе» и взял верхний листок. По мере того как он читал, глаза его набирали в объёме, грозя вывалиться из орбит. Неужели это заразно?

Шеф поднял взгляд на меня и потряс документом:

– Это что?

– Улучшенная документация. Теперь ни одна собака не подкопается.

– Какая ещё собака? – Василий Сергеевич весь покраснел. – Я спрашиваю, что это такое?! – повысив голос, потребовал он ответа.

Я понял: случилось что-то не то.

– Э-э… разрешите взглянуть?

Я взял из пухлых дрожащих рук листок. Вчитался в него. Я год проработал бухгалтером в одной маленькой компании, а потому представлял себе, что должен был увидеть. И не обманулся в своих ожиданиях.

Василий Сергеевич между тем с остервенением рылся в грудах документов.

– Не вижу проблем, – сказал я, созерцая его толстую спину. – Всё чётко, ясно и понятно. Прибыль указана, расход указан. Дебет с кре́дитом сходятся. Всё как положено.

– Положить мне на это «положено»! – повернувшись ко мне, заорал Василий Сергеевич. – Это «белые» сведения! А где «чёрные»?! Где миллионы, которые я заработал?!..

– Э-э…

– Где они, где?!.. Ох, мне плохо…

Василий Сергеевич схватился за сердце. Тут же подбежала Ирочка и, стрельнув в меня гневным, убийственным взглядом, увела Васечку из подвала. Я вновь остался один.