Степан и Егор бросились к кедру, стремясь укрыться там от опасности; за ними мчался Феликс Коротич в распахнутой рубашке и в валенках. Зверев достал из кармана пистолет и прицелился; в душе он почему-то был твердо уверен, что выстрелы бессмысленны и бесполезны. Однако выучка не давала ему смириться с надвигающейся гибелью; он несколько раз нажал на курок и выстрелил, стараясь попасть в мерзкое ухмыляющееся лицо демона. Пули просвистели в морозном воздухе, попали в цель, не причинив, очевидно, чудовищу никакого вреда. Перед глазами Степана снова вспыхнул огненный шар. В душе Степана последним сожалением отозвалось то, что он никого не любил, кроме матери, он почувствовал вдруг сильную тоску и хотел было открыть рот, чтобы обратиться к Фатиме и спросить ее о любви, но, едва он разомкнул челюсти, как изо рта хлынул поток алой крови, заливая все вокруг, а в первую очередь — лицо Степана. Его голова была обращена вниз. “Красивый цвет”, — успел еще подумать Степан, прежде чем оказаться в непроницаемой тьме, предшествующей приходу в страну мертвых.

Егор Дятлов сам не замечал, что истошно кричит, визжит, присев на корточки; затем вскочил на ватные ноги и побежал по снегу, завывая и плача. Он теперь видел перед собой только высокий и могучий кедр, казавшийся ему спасительным. Рядом с Егором теперь бежал Феликс, тяжело переставляя ноги. К парням спешили Руслан Семихатко и Рая Портнова. Рая интуитивно стремилась найти спасение рядом с Егором, руководителем, смельчаком, просто — любимым человеком, а Руслан мчался за ней, полностью деморализованный и утративший контроль над ситуацией.

А у ручья пытались найти спасение Люба Дубинина, Юра Славек и Женя Меерзон. Они присели под большим камнем, мечтая стать крошечными, незаметными, слиться со снегом; но в воздухе снова просвистел огненный шар. На этот раз вспышка была такой яркой, что на какое-то время ребята утратили способность видеть. Они погрузились в кромешную тьму, полную ужасных звуков; но и ослепшими продолжали двигаться. Внезапно пласт снега заскользил под ногами Любы; она вскрикнула, дернулась и вмиг ощутила ледяной сковывающий холод. Холод был таким сильным, что сначала показался обжигающим; ледяная вода бурливого ручья мгновенно заморозила все тело. Течение сбило девушку с ног, Люба упала в ручей, во все стороны полетели брызги.

— Люба, Люба, вставай! — отчаянно кричал Юра, протирая невидящие глаза, пытаясь хоть на долю секунды обрести зрение и увидеть подругу, чтобы помочь ей, спасти. Но он по-прежнему был слеп и беспомощен; яркая вспышка от пролетевшего огненного шара обожгла роговицу, вывела из строя зрительные рецепторы, Юра только без толку тер глаза да хлопал веками; вокруг для него царила полная тьма. Он шарил руками в воздухе, чтобы нащупать Любу, вертелся вокруг собственной оси, потеряв ориентацию, звал ее по имени, но шум ручья мешал ему расслышать ответ, а рядом громко, в голос, плакал Женя Меерзон:

— Я ничего не вижу! Я ослеп! Я ничего не вижу! Мама! — в голосе Жени теперь звучали детские нотки, отчаяние и испуг. Он шарил руками в воздухе, плутал и запинался.