Но бандиты к шлюпке подошли вплотную, ухватили ее за борт и приподняли. Ну, я как муха в блюдечке. Наверно, оглушили меня прикладом по голове. Не помню. Должно быть, я не давался, потому что били меня сапогами, когда я на дне катера лежал.

На рейдер меня подняли на веревке. Под мышками здорово резало…

Палуба на корабле блестит, все выкрашено, надраено. Матросы с любопытством поглядывают, «капитаном» называют. Ладно, думаю.

Сунули меня в железный шкаф. В нем можно только стоять. Внизу в двери дырки сделаны, для дыхания, — и больше ничего. Хотел я на пол сесть — никак колени не согнешь. Стою, вздрагиваю. Сначала думал, что от холода. Но потом согрелся, одежда подсохла, а я все вздрагиваю. Почувствовал я, стенки карцера содрогаются. Понял, что это орудия немецкие бьют.

Во мне словно что-то оборвалось. Так и представилась бухта, а в ней корабли на рейде. Неужели к острову рейдер подкрался?

Еще залп и еще… После каждого залпа все вокруг гудит. Уперся я локтями в стенки, напрягаюсь, да разве раздвинешь железо?

И вдруг особенно сильно тряхнуло. Я от радости даже подпрыгнул. В рейдер попадание! Неужто бой? Значит, получили наше сообщение. Приготовили гостю подарок. Эх, увидеть бы, что наверху творится!

Еще раза два крепко тряхнуло. Три прямых попадания! Вот это прицел! Кто же мог задать такую трепку рейдеру?

Вдруг открывается дверь моего шкафа и на ломаном русском языке говорят: «Гер капитан, вам приказать явиться на капитанский мостик».

Так бы и побежал наверх, чтобы скорей все своими глазами увидеть, но иду спокойно, будто не тороплюсь.

Взошел на палубу. И как раз четвертое попадание. Осколки по броне застрекотали. Дым поднялся, что-то загорелось. Провожатые меня поторапливают.

Передо мной остров. Остров мой! Корабли в бухте вижу. И кто-то лупит по рейдеру из тяжелых орудий. Поднялся я на мостик. Там офицеры немецкие. Один, старший, в бинокль смотрит. Меня к нему подвели.

«Гер капитан, — говорит он, — вам надлежит отвечать точно и кратко. Как называется тот крейсер, который вступил с нами в бой? На его борту написано «Дежнев». «Дежнев» — это есть торговый пароход и есть маскировка. Вы были недавно на острове и должны знать о военных кораблях». — «Не знаю», — отвечаю я и сам удивляюсь: откуда крейсер взялся? «Это не береговая артиллерия, — говорит фашист. — Тяжелые снаряды направлены с корабля. Мы вычислили направление их полета».

«Не ты вычислил, — думаю про себя, — а они, братишки; вычислили, да еще как славно вычислили!»

Дали мне бинокль. Смотрю, стеклам не верю! Не крейсер идет на сближение с рейдером, а «Дежнев», мой старый знакомый, не раз я на нем бывал. Не может на нем быть тяжелых орудий…

Вспомнил я тогда о славном «Варяге», который один на сближение с целой японской эскадрой шел.

«Ну?» — торопят меня. — «Что вы меня спрашиваете, когда уже получили визитные карточки!» — ответил я.

И словно мне в подтверждение, взорвался на палубе тяжелый снаряд. Меня воздушной волной с ног сбило. Кто-то закричал, застонал.

«Поставить дымовую завесу!» — приказал немецкий офицер.

Видно, не было записано в их морских уставах, что торговый пароход может стрелять тяжелыми снарядами по военному кораблю.