Дэвид кивнул. Лицо у Эми было серьезным, бесстрастным, замкнутым. Он догадывался, что она не стала рассказывать ему об очень многих вещах; но он ведь пока что и не задавал ей по-настоящему важных и сложных вопросов. Вот, например: почему Мигель вдруг напал на нее так внезапно, так яростно?..

— Ладно, Эми, теперь позвольте мне помочь вам.

Мартинес взял чистый фланелевый лоскут и окунул в горячую воду.

Эми подставила лицо, закрыв глаза, и Дэвид начал осторожно промокать и смывать кровь с ее лба, у самых волос. Девушка слегка поморщилась — от воды ссадины начало щипать, — но промолчала. А Дэвид, покончив с делом, снова приступил к расспросам.

— Я хочу все узнать о том баре.

— А?

— Я не смог уловить… там… Дело не в этом парне, Мигеле; там вообще все казались странными и агрессивными. Но что за ужасную ошибку я совершил? Как я мог умудриться вывести из себя такое множество людей, всего-навсего задав пару вопросов?

Эми вскинула голову, позволяя Дэвиду протереть свой лоб. Некоторое время она молчала, потом заговорила:

— Ладно, скажу вам все. Лесака — один из самых националистически настроенных городов в Стране Басков. Бешено гордые люди.

Дэвид кивнул и, взяв бумажное полотенце, начал просушивать глубокую, но уже переставшую кровоточить царапину.

— И что?..

— И еще есть ЭТА. Террористы. Друзья Мигеля. — Эми нахмурилась. — Они убили несколько гражданских гвардейцев, всего пару недель назад. Сразу пятерых, мощной бомбой, в Сан-Себастьяне. А потом испанские полицейские застрелили четверых активистов ЭТА. Мадрид заявил, что они тоже замышляли кого-то взорвать. Но баски говорят, что это была просто хладнокровная ответная мера.

— Ох…

— Вот поэтому сейчас тут столько полицейских. Все очень напряжено. Испанская полиция может быть крайне жестокой, когда дело касается ЭТА. Это некая бесконечная спираль насилия.

Дэвид отклонился назад, изучая взглядом результат своих действий. Ничего, с девушкой все будет в порядке. И с ним самим все будет в порядке. Но было тут и кое-что странное, нечто такое, что настораживало.

Когда Дэвид смывал кровь со лба Эми, он увидел шрам. Странный, необычный шрам: изогнутая аркой линия каких-то глубоких фигурных порезов, скрытых под светлыми волосами.

Но он промолчал.

Когда с обработкой ран было покончено, Эми отодвинулась от Дэвида. Она уселась на голых досках пола, скрестив ноги в джинсах, положив ладони на пол.

— Значит, хотите знать, в чем именно вы ошиблись?

— Хочу.

— Тогда давайте по порядку. Во-первых, вы оскорбили этих парней, заговорив на испанском в этом сугубо баскском районе. Это уже само по себе плохо. К тому же вы должны припомнить нынешнюю весьма непростую политическую ситуацию. Как я вам уже и говорила.

— Понял. И?..

— И… ну… да, есть и еще кое-что.

— Что именно?

— Вы сказали нечто такое, что чрезвычайно их взволновало, до предела.

— Я такое сказал?!

— Вы упомянули Хосе Гаровильо. Именно тогда я и вмешалась и попыталась вам помочь, когда вы назвали это имя. Я сказала им, что знаю вас, что вы просто полный идиот и им следует вас пожалеть…

— Вот спасибо!