— С тех пор как охранники вытащили вас из душевых (и вы еще легко отделались, потому что если бы этот Гадюка не порезался так неудачно и остальные заключенные не позвали бы охранников, чтобы ему помочь, то вас, мой друг, всего бы исполосовали, и вы истекли бы кровью, как свинья на скотобойне, вот и сказочке конец), с тех пор я не вылезаю из вашего дела. Но все равно, не думайте. Я о вашем деле уже знал. Ну, вас нет, а дело — да. По крайней мере, его первую часть. Остальное пришлось прочитать, чтобы быть в курсе. Что с нами творят случайности, боже мой. Вы слышали про то, что мир похож на платок? Кажется глупостью, но я каждый раз убеждаюсь в этом все больше и больше.

Он перевернул несколько страниц своей тетради, пока не нашел нужную. Потом начал не спеша переворачивать по одной, как бы отмеряя сказанное.

— Так. Шаг за шагом. Что касается дела об убийстве этой девушки… ну это ужасно, это ужасно. Но это не мое дело. На самом деле мне это ни черта не интересно. Но я заметил, что на месте преступления вы не оставили ничего, что могло бы вас уличить, и после содеянного вы благополучно смылись, чтобы полиция не смогла вас сцапать. Я все правильно говорю? И провели три года тихо, словно служка, так что никто не мог до вас докопаться. Я думаю об этом и говорю себе: а этот тип умен. Но потом я узнаю, что было дальше — видите ли, дело заканчивается тем, что вас схватили, потому что вы ехали «зайцем» по Сармиенто и устроили мордобой с контролером. И тогда я говорю себе: да этот тип — полный придурок. Но, с другой стороны, вы ведь понимали, что эти ребята из Суда не имеют ничего, чтобы связать вас с делом, про которое я тут говорил, и я себе говорю: ну хорошо, не беречься же ему теперь всю оставшуюся жизнь; это умный тип. Но продолжаю и узнаю, что в Суде вас допрашивают, и вы там просто арии поете, совсем как Палито Ортега, и тогда я чувствую, что поторопился с выводами. Друг мой, я говорю все это со всем уважением, я верю, что вы — полный и заслуженный идиот. Но потом я узнаю… Видите ли, это моя работа — узнавать. Что поделать? Я этим живу. Узнаю, что вы приземляетесь в Девото, и целый месяц проходит без того, чтобы вам подрали задницу, и у меня опять зарождаются сомнения. Может, этот парень все же умник, каких мало? Но потом узнаю, что вас посещают Гадюка с Кике Домингес, а они такие славные ребята, что прямо сил нет, и к тому же они — парочка по всем законам, им только золотых обручалок не хватает. Так вам не приходит в голову ничего лучше, как среагировать словно пятнадцатилетняя девственница, которая боится, что ей не окажут должного уважения, мордуете бедного Кике и заставляете тем самым Гадюку отделать вас под орех. И осторожно, то, что я говорю про Гадюку и Кике, знает даже булочница на углу. И если после месяца вы ничего не узнали и не поняли про этих двоих, то это заставляет меня вернуться к своим пессимистичным мыслям по поводу вас, Гомес, то есть считать вас полным идиотом.

Он сделал паузу, чтобы передохнуть.

— Поставьте себя на мое место, Гомес. Это не так просто. При подведении итогов с чем мне остаться — с воспоминаниями о вашем тихом поведении здесь, в тюрьме, в течение целого месяца или с воспоминаниями об этой бойне со сладкой парочкой, которая приносит окружающим меньше вреда, чем овощной салат? Не знаю… не знаю… С другой стороны, я верю в то, что вы — везунчик. Вы верите во всю эту ерунду с удачей? Я — да. Я верю, что есть те, кто находит удачу на свою задницу, а есть те, кто ее не находит, и мне кажется, что вы на свою находите удачу, что я могу еще сказать. Посмотрим на все это так: удачно слинял, когда замочил девчонку, смылся, когда сели на хвост, легко отделался здесь, когда чуть не замочили. Если же посмотреть с плохой стороны, то нужно остановиться на следующем: как идиота задержали в поезде, как последнее трепло вел себя на допросе, да и устраивать мордобой здесь в душевых тоже не стоило. Но, несмотря на то что во многих ситуациях вы вели себя как баран, жопа-то ваша все еще цела, я ясно выражаюсь? А это важно в тех людях, которых выбираешь для работы.