Почти всю жизнь Ирене продолжала отвечать на телефонные звонки именно таким образом. Так же она ответила и этим августовским днем, тридцать лет спустя после их первой встречи, когда он перестает ходить у себя дома кругами вокруг телефона, поднимает трубку и раз двадцать вешает ее вновь, до тех пор, пока наконец решает (или просто уже не может этого избежать, так в голове Чапарро зарождаются самые важные решения) позвонить в ее кабинет и получает в ответ это «алё?», которое заставляет его сердце выпрыгнуть из груди.

Бенжамин Чапарро проходит прямиком в кабинет судьи. Не проходит ни через свой Секретариат, ни через 18-й. Он так смущен от неизбежности встречи с Ирене, что подозревает, будто если наткнется на кого-то из знакомых, то весь мир узнает о переполняющей его любви, которая уже валит из ушей. Стучит два раза. Ирене приглашает его войти. Непроизвольным и робким движением, которое он сам в себе ненавидит, просовывает голову. Когда она его видит, ее лицо освещается улыбкой.

— Проходи, Бенжамин, проходи же.

Он продвигается вперед, ощущая, что все его лицо воспламеняется. Он покраснел? Он смотрит на нее, стараясь не подавать виду, что очарован точно так же, как и в первый раз. Она высокая. С узким лицом. В молодости была немного костлявой. Года, дети? Ее черты выгодно округлились. Приветствуют друг друга поцелуем в щеку. Только тогда, когда они садятся, каждый со своей стороны от большого письменного стола, Чапарро выдыхает воздух, который задержал перед самым поцелуем. Теперь он может дышать спокойно: не вдохнув аромат ее духов, он не лишится сна на следующие две или три ночи. Они улыбаются без слов, немного смущенные, словно делятся друг с другом чем-то приятным, но запретным. Чапарро тянет немного перед тем, как начать говорить, потому что видит, как она покраснела, и это делает его необъяснимо счастливым. Но когда она смотрит на него этим своим взглядом, в самую душу, словно допрашивая, не обращая внимания на все его отговорки, он чувствует, как теряет инициативу, поэтому лучше вернуться к реальности и действовать по тому либретто, которое он заранее отредактировал у себя в голове.

Он рассказывает, что ему нужно, и, чтобы слегка оправдать свою просьбу, в итоге опять возвращается к своей книге. По мере рассказа (его постепенно охватывает энтузиазм) она узнает краткое содержание истории, о которой слышала немного и складывала ее из комментариев самого Чапарро и других динозавров Суда. Когда он заканчивает, Ирене все еще продолжает с улыбкой его рассматривать.

— Хочешь, я позвоню ребятам в Архив?

— Если можешь… мне бы хотелось… — Чапарро нервно сглатывает.

— Нет проблем, Бенжамин, — она слегка сдвинула брови, — но, смотри, там лучше знают тебя, чем меня.

«Черт возьми», — думает про себя Чапарро. Так ли невинно оказалось его оправдание?

— Дело в том, что речь идет о деле незапамятных времен, понимаешь? — Пол под Чапарро горел.

— Да, знаю. Ты мне как-то рассказывал. Дело поступило после того, как ты меня отправил на повышение в 11-й отдел, так?