С той аварией связана одна из немногочисленных ссор, произошедших у родителей при нас с Хейли. Мама говорила, что мне нужна машина, папа твердил, что я обойдусь без собственных колес. Мама победила. Огромный минус Прово в том, что делать здесь нечего, податься некуда и для пешеходов город неудобен. Плюсом считается невероятная безопасность: здесь не пьют, а машины водят как восьмидесятилетние старики.

Лишь сейчас папа замечает, что я одет и готов к выходу.

– Куда это ты собрался в такую рань?

– Поработаю над одним проектом с другом.

– В смысле с подругой? С Осенью?

Черт, почему я сказал «с другом»?! Надо было сказать «с одноклассником»!

– С Себастьяном.

В папином взгляде сомнение и непонимание, поэтому я поясняю:

– Он наш куратор на Литературном Семинаре.

– Это парень, который продал свой роман издательству?

– Ага! – смеюсь я. – Это парень, который продал свой роман издательству!

– Он ведь из СПД?

Я озираюсь по сторонам, словно кухня полна мормонов, принципиально не пьющих наш кофе.

– А кто тут не из СПД?

Папа снова принимается за холодную овсянку, пожав плечами.

– Мы, например.

– Кто такие мы?

– Свободные унитарианские иудеохристиане, – отвечает мама, проскальзывая на кухню. На ней легинсы для йоги, волосы собраны в высокий неряшливый пучок. Она подплывает к папе и дарит ему омерзительно долгий поцелуй, от которого я еще глубже утыкаюсь в пачку с хлопьями, потом направляется прямиком к кофейнику.

Мама наполняет себе кружку и, глянув через плечо на папу, спрашивает:

– Поли, ты в котором часу домой приехал?

Папа снова смотрит на часы. От усталости он и щурится, и жмурится.

– Минут тридцать назад.

– Разрыв сонной артерии, – резюмирую я. – Пострадавший не выжил.

– Таннер! – негромко осаживает меня папа, смерив укоризненным взглядом.

– А что? Я лишь вкратце изложил все маме, чтобы тебе снова не пришлось.

Тихо-тихо мама подходит к папе и прижимает ладони ему к щекам. Что она говорит, я не слышу, но ее шепот успокаивает и меня.

Черная пижама, растрепанные волосы, крашенные в черный, недовольный взгляд – на кухню вваливается Хейли.

– Эй, вы что шумите?

Самое нелепое то, что со своей жалобой сестренка пришла в момент, когда на кухне было относительно тихо.

– Ну, такие звуки характерны для высокофункциональных человеческих существ, – объясняю я.

Хейли стукает меня в грудь и клянчит у мамы кофе. Мама, понятное дело, не соглашается и наливает ей апельсиновый сок.

– Кофе вызывает задержку роста, – говорю я сестренке.

– Поэтому у тебя пенис такой…

Папа перебивает ее очень выразительно и многозначительно:

– Таннер идет работать над проектом. Вместе с неким Себастьяном.

– Ага, этот парень ему нравится, – выкладывает Хейли. Мама резко поворачивается ко мне.

Паника тут же накрывает меня с головой.

– Нет, Хейли, не нравится он мне.

«Не верю!» – большими буквами написано на лице у сестренки.

– Ага-ага.

Папа, уже не такой сонный, подается вперед.

– Нравится – в смысле по-настоящему?

– Нет, пап! – Я качаю головой. – Нравится – в смысле он хороший парень, который поможет мне получить «отлично». Он просто ассистент нашего препода.