– Напоминаю, госпожа Ольсен, для персонала, контактирующего с гостями, существуют эстетические ограничения: никакого пирсинга, татуировок на открытых частях тела, даже когда вы в форменной рубашке с коротким рукавом.
– У меня вообще нет ни пирсинга, ни татуировок, даже мочки ушей не проколоты.
– Хорошо. Спасибо. Наша беседа окончена.
Мне показалось, что златокудрый красавец, тоже присевший на стульчик у двери, разглядывает меня с избытком внимания, прежде чем встать и распахнуть двери. Покидаю зал и напоследок наблюдаю, как он приглашает внутрь целую стайку девушек – по списку. Они проходили мимо меня и таранили злобными взглядами: я-то ворвалась без приглашения, поскольку не предполагала, что такие эффектные дивы готовы соглашаться на работу официанток, горничных и аниматоров – словом, на любую работу в круизной компании класса люкс. Наверняка предполагают в такой работе большие брачные перспективы.
Через десять дней вездесущая служба доставки DHL вручила мне конверт со штампованным адресом головного офиса компании в Киле. Внутри лежал контракт и билет в один конец до этого чудесного немецкого города, а прилагавшееся письмо извещало, что моя «персона» зачислена в штат круизного лайнера «Контесса Анна».
Скоро стемнеет, в кафе зажгли газовые горелки, я протягиваю ладонь к огню, чтобы согреть пальцы. Рядом Дидрик шелестит страничками контракта, потом опускает кренделек в чашку с кофе и откусывает быстрее, чем жидкость успела капнуть на разложенные по столу документы. Смотрю на него и убеждаюсь, что самые образцовые, тоскливые буржуа выходят из радикальных левых: надо же умудриться и выбрать для посиделок в уличном кафе галстук ценой с подержанный автомобиль. Моя соседка по университетскому кампусу Брид познакомилась с Дидриком, пока работала волонтером в общественном центре помощи женщинам, вовлеченным в секс-индустрию. Помню, как подружка и меня уговаривала работать вместе с нею, но я никогда не испытывала особого сочувствия к проституткам. Зато теперь Брид – супруга именитого адвоката, специалиста по бракоразводным процессам, и сама дама с успешной карьерой. Тридцать семь часов [3] в неделю протирает локти о чиновничий стол в социальном департаменте.
Мне очень повезло, что ребята не отказались помочь по старой дружбе. Когда-то мы вместе устраивали флеш-мобы в защиту морских котиков и гигантских китов от всяких двуногих поганцев, обливали краской шубы из натурального меха в бутиках и все такое. В те счастливые времена Дидрик был обычным прыщавым студентом, я бы даже жвачкой не плюнула в его сторону. Вот мой муженек Олаф – совсем другое дело. Он носил отчаянно рыжую бороду, как у конунга Эрика Рыжего [4] , нарочито заляпанные краской брюки из кожи и уже числился восходящей звездой скандинавского андеграунда.
Слава нашла Олафа, когда он украсил копии античных статуй фаллоимитаторами на месте фиговых листочков и масками доктора Фрейда. Кураторы отобрали смелую инсталляцию для альтернативной биеннале в Антверпене, о ней рассказывали в газетах и теленовостях. Единственно, в дневных выпусках самую креативную часть прикрывали черными квадратами.