Тесты показались мне простыми на грани примитива, я бы составила гораздо более эффективные – хоть небольшая польза от психологии, которую я столько лет изучала в университете Бергена, имеется. Жаль, что я так и не удосужилась получить степень. Найти работу было бы гораздо проще.

Рекомендации тоже не совсем подделка: и кейтеринговая компания, и галерея существуют в реальности, но я там никогда не работала. Просто воспользовалась их красивыми бланками и названиями. Написала все на норвежском, потом перевела на английский в бюро переводов и заверила подпись переводчика у нотариуса, благо я соискатель вакансии в международной компании. В результате кипа документов большая, с печатями и выглядит очень внушительно.

– Вы страдаете морской болезнью, миссис Ольсен? – Спросил бородатый по-английски, напирая на устаревшее «миссис». – Вам приходилось выходить в море на длительное время?

– Нет, не страдаю. Я проводила в море по нескольку недель. Мой родной дед был китобоем, жил в рыбацком поселке на Вестеролене, я проводила там школьные каникулы.

– Значит, миссис Ольсен, вы сумеете распутать снасти или надраить палубу?

– Да. Даже парус смогу поставить, если возникнет такая нужда. Я окончила курсы яхтенных рулевых и получила сертификат. – Действительно такой сертификат у меня есть, считай, единственный подлинный документ в моей миленькой коллекции фальшивок.

– О! Это дело! Я уже готов зачислить «персону» Ольсен старшим матросом.

Дама в костюме, которая постарше, нервозно застучала карандашом по стеклу:

– Мистер Пападокис, компания не приветствует шутки на гендерную тему.

– Какие шутки, – бородатый быстро переглянулся с мужиком в очках и отмахнулся, – наоборот. Мне с кем прикажете работать?

– Значит, к мисс Ольсен у вас вопросов нет. Верно? У кого вопросы еще остались?

– У меня, – седая дама перебрала странички с моими рекомендациями и перешла на норвежский. – Фрекен Ольсен, вы не указали свой профсоюз.

– Я не вхожу в профсоюзы, – честно призналась я.

– Вот как? Это несколько нетипично…

Достаточно удачной маленькой лжи, чтобы скрыть большой обман, признался в мемуарах мистер Черчилль. Пришло время проверить, насколько хорош его рецепт. Виновато опускаю глаза и неуверенно бормочу:

– Понимаете… Здесь, в Норвегии, я работала на небольшой семейный отель. Мои наниматели экономили, как могли… иногда на налогах. Мне тоже хотелось сохранить пособия, словом, мы находили общий язык без посредничества профсоюза. Конечно, такая практика заслуживает осуждения, но она существует.

– Спасибо, мы ценим вашу откровенность, фрекен Ольсен, – поворачивается к столу мужчина в очках. В его норвежском звучит чуть уловимый акцент. Запоздало догадываюсь, что он представляет корпоративную службу безопасности. Его мне надо опасаться в первую очередь, ведь все мои рекомендации дилетантская поделка от заглавной буквы до последнего знака препинания! Но если мне удастся убедить «мистера секьюрити», работа уже не ускользнет от меня, как юркая рыбешка из сетей.

– Работа с жалобами пассажиров предполагает большую деликатность и доверие между сотрудниками компании. Мы известим вас о решении, – улыбается мне седая дама, а ее коллега в костюме уточняет: