– Да вон они сами идут, – указал рукой востроносый.

И действительно, Омон и Артист вышли из ближайшей избушки и подошли к остальным. Лица их не выражали обычной приветливости, а Николай даже не сделал своего знаменитого реверанса. Может, потому, что в руках у него было ружье.

– Шли бы вы, дядя Иван… – хмуро сказал Михаил. – От вас одни неприятности… И медьваков вы разозлили, и мужиков перебудоражили. У нас и своих забот хватает…

– Но… – Мончегоров не нашёлся, что ответить, и замолчал.

– Нехороших людей вы к нам привели, – вступил Николай. – И дело нехорошее затеяли. Идите отсюда подобру-поздорову!

– Иди! – подтвердил Порфирий.

– Иди! – повторил Береза.

Еще два мужика молчали, но смотрели недобро. Что ему оставалось делать?

Мончегоров молча развернулся и побрёл по дороге обратно. Очень хотелось пить, усталость навалилась так, что он еле переставлял ноги. Крайний нежилой дом выглядел прилично – крыша не провалена, почти все окна целы. Он свернул к высокому крыльцу, остановился у лужи с чистой водой. Главный инженер одной из самых значимых строек присел на корточки, аккуратно, чтобы не поднять муть, зачерпнул в ладонь пригоршню и выпил. Потом ещё и еще. Напившись, присел на завалинку.

«Что же делать? – опустошенно думал он. – Заделать чем-нибудь окно и переночевать? А утром что? Вернуться в лагерь? Те, небось, улетят… Ну, а что в лагере?»

Он повернул голову. Мужики не расходились. Они стояли в прежних позах и смотрели в его сторону. Но ему уже было все равно. Он поднялся и вошел в дом.

Дождь закончился, до блеска омыв рассыпанные вокруг шахты № 1 кучи гравия, снова выглянуло солнце, пронизывая теплыми еще лучами чистый свежий воздух. Несмотря на то что каждые сорок минут Gardner Denver следовало выключать на четверть часа, он справился с работой даже быстрей, чем планировалось. Уже к двум часам поток гравия из желоба уменьшился, а потом и вовсе прекратился. Мотор выключили, и наступила тишина. Ствол шахты был очищен.

Наби и Карим переглянулись.

– Ну что, вынимаем?

– Давай.

Дальнейшая процедура оказалась проще, чем можно было ожидать.

Вертолёт завис метрах в пятидесяти над шахтой, свисающий с внешней подвески трос угрюмые «гоблины» скрутили с выходящими из трубы центральными кабелями, намертво закрепили хомутами.

– Вира помалу! – скомандовал в рацию Наби.

Ветер от винта валил с ног, гул двигателя глушил слова.

Вертолёт медленно пошёл вверх, трос натянулся, кабели стали понемногу выходить из шахты. Вначале они были какими-то выцветшими, потом черными, вроде поновее, а через несколько десятков метров стали густо серыми – Карим понял, что эта часть находилась под гравием. И он, и Наби с нетерпением ожидали, когда появится бомба.

Вертолет поднялся еще метров на сто с лишним, когда из шахты вышло то, ради чего и была затеяна эта экспедиция в тайгу. Фугас не был похож на бомбы, выставленные в музее атомного оружия в «Снегинске-16», которые в последние годы часто показывали по телевизору. Ни округлости тела, ни крылышек стабилизатора, ни пропеллера высотомера… Обычная металлическая бочка с ребрами жесткости, выкрашенная в желтый цвет, со знаками радиоактивности с двух сторон и какой-то маркировкой.