Впечатлились? Так вот, это я еще до самого «сладкого» не добрался. Спрашиваете, что может быть хуже всего выше перечисленного? Еще пять дней назад я бы и не ответил, но сейчас совсем другое дело. Самым хреновым в моем положении оказалось… переступить через себя. Фигурально выражаясь, естественно. Помните, я упоминал, что Степаныч запретил обращаться к себе по имени-отчеству? Так это еще цветочки. Куда труднее было ему не «выкать». Ну не имел я такой привычки! Почитай, пять лет старикан был мне самым близким человеком, более того, еще и безмерно уважаемым, а тут на тебе – ты, и все! Но мой… хотел сказать слуга, но теперь и этот термин под запретом… короче, попутчик! – являл собой образец упертости (в хорошем смысле слова) и безжалостно меня одергивал. В первый день я все это с трудом, но вытерпел, хотя и пытался спрятаться от наставника в своей каюте, а затем и в индивидуальной капсуле. Во второй пошло чуть веселее – я уже вполне осознанно избегал имен и отчеств, но с «вы» на «ты» так и не перешел. А вот на третий… судя по всему, количество переросло в качество – я перестал заикаться всякий раз, как обращался к соседу. Четвертые сутки в этом плане дались совсем легко, а на пятые я уже с трудом понимал, что вообще была за проблема?.. Потом все же разобрался: панибратское обращение казалось мне излишне неуважительным. Но и на этот случай у меня перед глазами был живой пример – Степаныч, который от старых привычек избавился, такое ощущение, одномоментно. Как будто переустановил личность с нуля. Ну, или сбросил до заводских настроек. И при этом, что самое удивительное, его новая манера общения ничуть не выглядела оскорбительной. Я, если честно, воспринял ее как должное – имеет право старик мне тыкать и звать Лешкой (чтобы я к новому имени привыкал, ага), чисто по совокупности былых заслуг. Да и по старшинству тоже. Плюс немаловажную роль сыграло его наставничество – за эти пять дней я узнал столько всяких мулек из жизни нелегалов-разведчиков, сколько и представить себе не мог.

Например, Степаныч показал, как при помощи стандартного сканера, встроенного в «нейр», и небольшой нелегальной программы обнаружить «маячки», ретранслирующие аудиодорожку в сеть. Не все, не со стопроцентной гарантией, но это все же лучше, чем на глазок. Он же продемонстрировал органолептический способ поиска всяких малогабаритных гадостей, а заодно научил прятать полезные мелочи – иголки, струны-удавки, таблетки с ядом и прочее столь же интересное – в одежде. В процессе занятий мы убедились, что как минимум стандартных средств прослушки и локации на мне нет. Оставалось надеяться, что и ничего более продвинутого тоже, поскольку вряд ли бы наши родные эсбэшники озаботились пометить абсолютно все мои шмотки. Во-первых, это муторно, во-вторых – дорого. Понятно, что я наследник клана, и на мне экономить чревато, но… все в СБ знали, у кого настоящая власть. А еще знали отношение ко мне родного дядюшки, которое можно охарактеризовать меткой фразой «и хочется, и колется». В общем, дома каких-то особо изощренных попыток взять меня на карандаш Степаныч не выявил, хоть и старался. Даже при помощи мощных программных средств и обширной приборной базы, оставшейся от моих деда и отца.