Мальцев упал лицом в рыхлую землю, прикрыв голову руками. Одна из бомб взорвалась на левом фланге, две – во дворе заставы. Обрушились обломки догоравшего здания и козырек вещевого склада, где лежали раненые.

«Хеншели» сделали третий заход над самой землей, лихо всаживая в клубящуюся пелену длинные очереди своих спаренных пулеметов МГ-15 (тысяча выстрелов в минуту). Эти тихоходные машины командование «люфтваффе» боялось выпускать в глубину русской территории. Уцелевшие И-16 уже сбили несколько «мессершмиттов» и «юнкерсов», а с «хеншелями» справились бы и подавно.

Поэтому легкий бомбардировочный полк, несмотря на известия о разгроме советских аэродромов, держали для такой вот зачистки, чтобы сберечь драгоценные жизни немецких солдат. Однако настроение от победы пилотам частично испортил Петр Чернышов.

Он разглядел среди клубов дыма хвост уходящего на малой высоте «хеншеля» и двумя длинными очередями разрядил вслед диск ручного пулемета. Из стрелкового оружия самолеты сшибают либо в кино, либо в донесениях политработников. Свалить цельнометаллический биплан с хорошо защищенным двигателем молодой сержант не смог. Но пули, звонко бьющие о корпус, крылья, грозящие перебить тяги, заставили пилота резко увеличить скорость и рвануть подальше от упрямо стреляющей заставы.

Усиленная пехотно-штурмовая рота, согласно разработанному плану, должна была покончить с заставой к полудню, сдать своих немногочисленных раненых, похоронить двух-трех убитых (больших потерь не планировали) и продвигаться в составе своего полка дальше на восток. Но все пошло совсем не так, как ожидали. Убитые появились уже в первые минуты великого похода, когда пограничные посты встретили разведгруппы огнем. Застава оказалась крепким орешком.

Еще вчера командиру штурмовой роты самой большой проблемой виделась будущая судьба пленных пограничников. Существовало негласное указание не брать их живыми, но обер-лейтенант, офицер немецкой армии в третьем поколении, брезгливо воспринимал расстрелы пленных.

– А что с ними делать еще? – рассуждал его заместитель-лейтенант. – Это ведь живодеры НКВД. Могу взять на себя их ликвидацию. Сделаем все тихо.

Лейтенант, хоть и хороший помощник, был из семьи торгашей, которых командир штурмовой роты воспринимал так же брезгливо.

– Я не могу марать честь своего подразделения. Передадим пленных людям Гиммлера. Эсэс как раз и предназначен для таких дел.

Заместитель кивнул, соглашаясь с командиром. Теперь, когда на левый берег отправили полтора десятка тел погибших солдат, эти рассуждения о будущих пленных пограничниках казались пустыми и никчемными. Еще с десяток убитых лежали возле русских траншей, их тела предстояло отбить.

И чересчур старательный лейтенант получил пулю в голову. Она пробила добротную каску и лоб помощника, застряв в мозгах. Его срочно эвакуировали вместе с другими тяжелоранеными, но фельдшер безнадежно покачал головой.

– Он не выживет. С ранениями в голову у нас четверо, не считая убитых. У пограничников активно действуют снайперы.

Обер-лейтенанту послышался намек на его неспособность справиться со снайперами, да и с заставой.