Нестерпимо хотелось есть. Но с утра, по приказу Журавлева, пользуясь хорошей погодой, приводили себя в порядок. Зашивали гимнастерки и брюки, подматывали проволокой ботинки и сапоги. В ручье стирали белье и сопревшие от долгого пути портянки. Наталья Руденко, обходя бойцов, осматривала раны и ушибы. Увидев, что кто-то надевает ботинки на босую ногу, объяснила, не слишком выбирая слова:

– Сотрешь шкуру к ядрене фене. Рви нательную рубашку или кальсоны и обязательно обматывай ступни.

– У меня штаны расползлись. Не хочу перед вами хозяйством сверкать.

– Ничего, я насмотрелась. Не удивишь.

Пришла к Журавлеву и заявила:

– Людей хоть чем-то надо покормить. Грибы в рот пихают, траву жуют. Через день-два ослабеют, все здесь останемся.

– В хутора хода нет. Пока были сильные, нас боялись. А сейчас сообщат немцам, выследят и перебьют всех.

– Ну, дальше, – торопила его Руденко. – Дохлятину жрать будем?

– Я дал распоряжение. Сколотили две группы, к вечеру что-нибудь принесут. Может, интендантов немецких подкараулят, либо лошадь бесхозную пригонят.

– Лошадь с повозкой для раненых нужна. Как я поняла, больше чем на пару дней задерживаться нельзя. Выследят нас здесь. Больно уж местные нашу власть любят, пропадем ни за грош.

– Националисты, кулаки могут выдать нас фашистам, – важно согласился Зелинский, исполнявший должность комиссара отряда.

– Ой, да брось политинформацию читать! – отмахнулась Наталья Руденко. – Кулаки, подкулачники… всем им мы здесь как кость в горле. Чем быстрее к прежней границе уйдем, тем здоровее будем.

Пользуясь своей комиссарской должностью, Илья Борисович хотел сделать военврачу замечание. Но перехватил взгляд майора-особиста и промолчал. Михаил Андреевич Лесков не терпел пустой болтовни. И сейчас вместо того, чтобы сделать замечание капитану Руденко, буркнул, вроде ни к кому не обращаясь:

– Чем бумажки строчить, лучше бы с людьми побеседовал. Обувь проверить надо, помочь с ремонтом.

– Я список коммунистов и комсомольцев составляю.

– Чего его составлять? Все и так на виду.

Слова особиста больно царапнули по самолюбию. Что, комиссар должен ботинки чинить? Для этого старшина имеется.

Но возразить особисту не посмел, собрал бумаги и вышел из землянки.

Нужны боеприпасы, еда, обувь, бинты, йод. Много чего нужно. Список на полстраницы. Но это не Смоленск и не Могилев. Что бы там ни говорили о дружбе и братстве, но земля здесь чужая. В лучшем случае, все давно спрятано, и откажут поделиться (даже продать) под предлогом, что самим есть нечего. А в худшем, пошлют расторопного хлопца на лошади и выдадут либо бандеровцам, либо первому же немецкому патрулю.

Николай Мальцев шел во главе группы. Вторую, ушедшую в другую сторону, возглавил Яков Павлович Будько. Когда Журавлев инструктировал старших групп, говорил зло, цедя короткие фразы сквозь зубы:

– Выкручивайтесь, как хотите. Но людей надо накормить. Раздобыть патронов и хоть какой-то мази для ран.

– И в хутора не заходить?

– Не заходить, – подтвердил начальник заставы. – Наведете на след, никакие харчи не понадобятся.