Да, в целом, все разобранные мною странности мировоззрения Монро, так или иначе, присущи всему западному человечеству. Впрочем, изрядной части восточного тоже. Поэтому я, занимаясь им, заглядываю в себя. И разбираю первым то, что вызывает у меня наибольшее возмущение. Возмущение чего? Не духа, мышления. То есть того же самого мировоззрения. Дух как раз может воплотиться в человека с любым мировоззрением и жить одну жизнь ученым, другую — религиозным фанатиком. Духу это не помеха, а способ проявления. Возмущаются сами мировоззрения.

Вот мое, которое уже успело смениться за время моих собственных исследований, и возмущается, встречая у Монро устарелые куски. Оно видит мир иначе… А что в действительности? Кто прав? Не знаю. Но судить можно, лишь проведя полноценные исследования. Моя же задача сейчас показать те места, которые в таких исследованиях нуждаются.

И вот еще один пример. Он опять связан с наукообразностью Монро. Но теперь это относится не к физике, а к физиологии. А именно к той иллюзии, что физиологи знают, как думает человек. Физиология, опьяненная успехами своего механического подхода к пониманию человека, попыталась век назад отменить все остальные науки о человеке и создала несколько объяснений человека, уподобив его машине. Основ у всех этих учений было две: рефлекторная теория нервной деятельности и патофизиология. О рефлекторной теории я сейчас говорить не хочу. А вот наследство патофизиологии вошло еще одним слоем наукообразности в сознание Роберта Монро, и его стоит рассмотреть.

Из книги в книгу Монро повторяет одну и ту же поразившую его когда-то мысль. Повторяет с такой уверенностью, что остается ощущение: он прочитал это в научно-популярной книжке. То есть в издании, которое было призвано убедить простого человека в том, что на науку можно полагаться бездумно. Но не буду множить слова, вот самый яркий пример этой части мировоззрения Монро. Он пишет это в начале второй книги, обосновывая научность работы своего Института.

«Одна новая разработка стала тем ключом, который распахнул перед нами множество дверей. Сейчас мы называем ее процессом Hemi-Sync.

Науке давно известно, что человеческий мозг разделен на две части, или полушария, но лишь недавно выяснилось, что эти две половины разительно отличаются друг от друга по выполняемым функциям, хотя мелкие подробности теории до сих пор остаются предметами споров. Большую часть времени мы пользуемся только "левым мозгом", а "правая половина", если и применяется, то сугубо для поддержки деятельности левой.

Впрочем, чаще мы изо всех сил стараемся не обращать на нее внимания. Нервные сигналы, исходящие от полушарий, направлены крест-накрест: левый мозг управляет правой стороной тела, а правый — левой. Наша цивилизация главным образом — культура «правшей», в ней господствует левое полушарие мозга. Лишь полстолетия назад к левшам начали относиться как к «равным», хотя во многих отношениях они все еще подвергаются дискриминации.

Знаете ли вы, например, что любая пара ножниц предназначена для правой руки?»