В идеале кубики урана должны были быть размером от шести до семи сантиметров. Находившиеся в распоряжении доктора Дибнера в лаборатории в Готтове кубики имели размер примерно пять сантиметров. Ведь Дибнеру пришлось «импровизировать» с материалом, оставшимся от пластин, которые применялись по настоянию Гейзенберга. Гейзенберг и Боте решили, что вместо того, чтобы изготавливать кубики нужного размера, они воспользуются уже имеющимися и изготовят еще некоторое количество таких же. Всего они располагали 664 кубиками урана. Как и в Берлине, внутрь одного корпуса поместили другой, выполненный из сплава. Всю конструкцию, в свою очередь, погрузили в воду, налитую в реакторную яму. В полость между корпусами снова поместили 10 тонн графитовых блоков, а в самом реакторе подвесили на тонких нитях из металлических сплавов 78 цепочек, состоявших из урановых кубиков по восемь и девять в цепочке, которые крепились к крышке. Такой была конструкция реактора при проведении последнего успешного эксперимента под руководством доктора Дибнера. Сама крышка реактора также была заполнена графитом, расположенным слоями между пластинами магния. Отверстие в крышке обеспечивало возможность помещения внутрь реактора источника нейтронов и тяжелой воды. В конце февраля эксперименты на реакторе «В-VIII» начались.

В конце января 1945 года Гитлер подписал приказ о принятии «Чрезвычайной программы», целью которой было удовлетворение военных потребностей Германии без ущерба для жизненно важных научных исследований. 26 февраля Герлах присутствовал на обсуждении этого приказа в Имперском совете по науке. После совещания он понял, что, даже если саму атомную программу удастся сохранить, все равно придется отказаться по крайней мере от половины заключенных в ее рамках контрактов. В тот же день он долго и тщательно готовил письмо в экономический отдел совета, которое называлось «Чрезвычайная программа. Проект производства энергии». В письме он настаивал на том, что его ученым удалось достичь «финальной стадии работы над проектом». Он просил полностью сохранить работавшие над атомным проектом научные учреждения имени кайзера Вильгельма в Далеме, институты в Гейдельберге, Хехингене, Тайлфингене, а также лаборатории в Штадтилме, Хайгерлохе и Мюнхене. Герлах подчеркивал ту роль, которую играли работы профессора Гартека в области выделения изотопов, а также деятельность профессора Штеттера и профессора Кирчнера в области быстрых нейтронов. Не меньшее значение имели проекты получения тяжелой воды компаниями «И.Г. Фарбен» и «Bamag-Meguin», производства урана фирмами «Auer» и «Degussa», а также исследования на циклотроне и бетатроне. «Вышеперечисленные проекты должны в первую очередь обеспечиваться энергией, материалами и персоналом в соответствии с утвержденной фюрером «Чрезвычайной программой», – делает вывод Герлах. Все остальные работы теряют свой приоритет.

По возвращении в Штадтилм 28 февраля профессору Герлаху в очередной (и последний) раз пришлось сослаться на то, что подчиненный ему персонал работает над созданием взрывчатого вещества. Профессор всерьез опасался за здоровье ученых группы Дибнера. Персонал подвергался воздействию рентгеновских лучей, гамма-излучения и нейтронной радиации. Этот фактор усугублялся тем, что ученые серьезно недоедали, а недостаток питания делал их восприимчивыми к вызываемым радиацией заболеваниям крови. Герлах обратился в управление продовольствия в Веймаре с просьбой предоставить его людям дополнительное питание, которое обычно предоставлялось всем сотрудникам, занятым в производстве боеприпасов и взрывчатых веществ.