— Что будем делать дальше?

Парень не отвечает.

— Что ты мне дашь за ножик?

Парень не сводит с него глаз.

— Давай, предложи что-нибудь, — сказал Эдуардо. — С чем ты сейчас готов расстаться, чтобы вернуть свой ножик?

Парень повернул голову, сплюнул. Эдуардо повернулся и медленно пошел назад:

— Давай-давай, смотри во все глаза!

Парень попытался нагнуться неожиданно и завладеть ножом, но Эдуардо упредил его, наступив на лезвие своим изящным черным ботиночком.

— Разреши мне выколоть тебе один глаз, тогда получишь нож, — сказал он. — Иначе я просто перережу тебе горло.

Парень стоит молчит. Наблюдает.

— Подумай об этом, — сказал Эдуардо. — С одним глазом в башке ты, может быть, еще сумеешь убить меня. Вдруг поскользнусь. Пропущу выпад. Кто знает? Всякое бывает. Что скажешь?

Он отошел чуть влево и вернулся. Вдавленный в песок, нож лежал как отливка в изложнице.

— Молчишь, да? А я вот что тебе скажу. Я тебе вариант предложу получше. Отдай мне ухо. Как насчет уха?

Парень метнулся вперед, попытался схватил его за руку. Эдуардо вывернулся и полоснул парня ножом по животу еще дважды. Тот кинулся было к ножу, но Эдуардо уже стоял на нем, и парню пришлось отступить, сжимая живот растопыренными пальцами, между которыми бежала кровь.

— Прежде чем умереть, ты увидишь свои кишки, — сказал Эдуардо. И отступил. — Подними его, — сказал он.

Парень стоит смотрит.

— Давай, подымай. Подумал, что я серьезно? Нет, дядя шутит. Поднимай.

Он нагнулся, поднял нож и вытер его лезвие о штанину джинсов. Закружились. Нож Эдуардо рассек подвздошную фасцию, мышцы живота у парня ослабли, он почувствовал жар и тошноту, рука стала липкой от крови, но он боялся еще раз хвататься за живот, чтобы не отвлечься. Плащ на руке опять размотался, он стряхнул его вовсе, дождевик упал где-то сзади. Опять закружились.

— Учение дается трудно, — сказал Эдуардо. — Думаю, ты должен согласиться. Но в данный момент будущее не так уж неопределенно. Что мы видим? Если говорить откровенно… как один cuchillero[295] с другим… Как один filero[296] с другим…

Он махнул клинком. Улыбнулся. Опять закружились.

— Что сейчас видит наш соискатель? Неужто до сих пор надеется на чудо? Видимо, истина наконец проймет его, только когда он почувствует ее потрохами. Как это бывает с деревенскими brujos[297].

Он сделал выпад ножом в лицо, парень отпрянул, но финт оказался обманным, лезвие пошло по крутой дуге вниз, сверкнуло отсветом и соединило три горизонтальных пореза вертикальным, так что на бедре образовалась буква «Е».

И сразу влево. Вскинув голову, отбросил назад напомаженные волосы:

— Знаешь, как меня зовут, мальчишка? Ты мое имя знаешь?

С этими словами он повернулся к парню спиной и медленно пошел прочь. Последние слова произносил в пространство. В ночь.

— Умирая, жених, возможно, поймет наконец, что сгубила его страсть к таинственности. Бляди. Суеверие. И вот наконец смерть. Потому что как раз она тебя сюда и позвала. Ее-то ты и искал.

Он развернулся, пошел назад. Медленно провел впереди себя клинком так, словно это коса, и вопросительно поглядел на парня. Как будто ждал, что тот в конце концов ответит.