Пройдя чуть дальше на запад, я повернул свою машину, заходя на немецкий строй слева-сзади. Транспортники шли правым пеленгом, так что можно будет попытаться свалить сразу обоих. Оружие с предохранителя. "Мессеры" нас еще не видят, идут по сторонам от транспортников, как приклеенные. — Орднунг!
Сбивать их я решил все-таки с одного захода — состворились они удачно, да и четыре пушки по 23-мм — это не шутка! Ловлю заднего в прицел. "Мессы" из эскорта нас нагло игнорируют. Ясно, что пилоты на них не местные, те давно уже знают, что на Восточном Фронте головой нужно крутить во все стороны. А уж силуэт самолета без винтов вызывает панику, сравнимую только с переполохом при неофициальном визите лисы в курятник. Воспользовавшись беспечностью противника, огонь я открыл, когда до концевого "юнкерса" было метров триста. Дал очередь секунд на пять-семь, и слегка поддернул ручку на себя, чтобы не врезаться в немца, точнее в его обломки. Ближайший ко мне "юнкерс" вспыхнул, как бенгальский огонь, и развалился в воздухе, кажется, прямо перед фонарем кабины моей машины. Я успел заметить, как головной транспортник, которому достались мои промахи по замыкающему, кувыркнулся через полуоторванное левое крыло, и оставляя за собой черный след, камнем пошел вниз. Оглянувшись, Вася заорал, — Есть!
И точно, сзади вверх поднимался жирный столб черного дыма. Кажется, мы слегка зацепили и один "мессер". Но это случайно, просто бедолага тоже оказался в створе пушечного огня. Оставляя белый след, немецкая машина пошла на снижение. Хочется его добить, но есть приказ "не отвлекаться на истребители", и мы его выполним, тем более, что кроме подранка "мессеров" еще семь штук, а мы в одиночестве.
Пушечные же контейнеры должны быть пусты уже на 2/3 — слишком длинную очередь я дал, стремясь достигнуть результата с гарантией.
Догнать же нас по дороге домой они не смогут. У нас 850 км/час, у них — 650… Разница в две сотники километров делает погоню не только бесполезной, но и глупой.
Вернувшись на аэродром мы узнали, кого именно атаковали… Но, как доложила радиоразведка, Гейдрих остался жив. В "юнкерсах" сгорела только его свита. Сам он был в том самом подбитом "мессере", на котором осколки нашего снаряда повредили радиатор. Ему удалось дотянуть до аэродрома, и посадить "месс" на брюхо. Отделался, сволочь, легким испугом и шишкой на лбу. Но все равно полковник сказал, чтобы мы крутили дырки на кителях, задание мы выполнили четко, и немецкую спецгруппу завалили. А без нее Гейдрих нам и вполовину не страшен.
Оставляя за собой жирные огненные трассы, русские снаряды пронеслись мимо истребителя обергруппенфюрера. Один беглый взгляд назад через правое плечо, и сразу же в низу живота шевельнулся ледяной ком. От последней "Тетушки Ю" остался лишь жирный клубок черного дыма. Изрыгающее огонь, похожее на крылатую акулу русское летающее чудовище, буквально разорвало транспортник на куски огнем четырех своих скорострельных пушек, подвешенных под крыльями. Еще одно мгновение, и у головного "Юнкерса" взрывом оторвало часть левого крыла, отчего он повалился налево. Гейдрих догадывался о том, что сейчас может произойти.