Немцы назвали недуг Waldsterben, или «синдром смерти леса». В 1986 году Западная Германия выпустила набор памятных марок с сообщением: «Спасите наши леса в последний момент».

Что происходило? Односторонняя сосредоточенность немецких лесников на лесоматериалах дала обратный результат. По словам эколога Криса Мейсера, простая уборка упавших и мертвых деревьев привела к потере практически трети диких видов нелетающих птиц. Кажется, что такие потери не имеют отношения к работе ученых-лесоводов, которые стремились к максимально «устойчивой выработке древесины» и, что характерно, к «минимальному разнообразию». Спустя время они изменили экологию леса, что привело к поражению деревьев грибком и другими паразитами. Новый аккуратный лес с деревьями одного размера и вида легко эксплуатировался не только человеком, но и паразитами.

Да, норвежская ель поначалу была выгодна, но это скрывало ненадежность ситуации. Первое поколение деревьев жило за счет плодородного чернозема, заложенного беспорядочным лиственным покровом спелого леса^>{46}. и корни создали глубокие каналы, высвобождаемые по мере гниения. Спустя время ель создала свой собственный кислотный чернозем, который ослабленной лесной экосистеме разложить сложнее. Почва постепенно уплотнялась, питательные элементы выносились, и деревья второго и третьего поколения уже имели неглубокие корни без питательных элементов.

Лесники не ожидали этого. Они были уверены, что их новые леса — простая, хорошо проработанная и высокоорганизованная система. Джордж Хартиг, представитель поколения, следующего за Бекманом, уверенно разработал таблицы с прогнозами по выработке древесины великого Егертальского леса на два века вперед, вплоть до 2019 года.

Такой прогноз оказался слишком самоуверенным. Разнообразие старых немецких лесов следовало воссоздать по крупицам, чтобы вновь появились мертвые бревна (бурелом), разнообразие растительности, в первую очередь деревьев, дятлы и даже определенный вид пауков. Станет ли этот искусственно созданный хаос успешной заменой нетронутого леса? Ясно только одно: попытка нанести на карту немецкие леса, количественно их измерить и в конечном счете навести порядок не только изменила их, но и практически убила. Выяснилось, что сохранить лес не так и просто.

В природе хаос зачастую говорит о здоровье — и это касается не только лесов.

В 1982 году австралийский врач-практикант провел самый знаменитый личный эксперимент с тех пор, как Бенджамин Франклин (возможно) запустил воздушного змея в грозу. Барри Маршалл был расстроен, поскольку лечил язву желудка, возникновение которой, по мнению медиков, объяснялось стрессом. В то время это заболевание считалось неизлечимым, но борьба с симптомами была фантастически прибыльным бизнесом, который привел к созданию первых сверхмощных лекарств «Тагамет» и «Зантак»[263].

Маршалл и его коллега Робин Уоррен придерживались иных взглядов. Они считали, что язву вызывает не стресс, а спиралевидная бактерия — , и ее можно быстро вылечить с помощью курса недорогих антибиотиков. Никто не воспринимал эту идею всерьез, даже были сделаны крупные ставки, что теория эта — ошибка.