Посреди этого белого мы жили красочной жизнью. Это продолжалось недолго. К 1967 году беспорядочная психоделическая радуга затопила пространство.

На телевидении бушуют битвы за чистоту: «Персил» отмывает белее белого, отбеливатели, снежный «Фейри», «Тайд» – битва за белизну папочкиной рубашки – всем этим мы обязаны ICI [11] и химическим фабрикам. Белее отбеленных одежд священников белые крикетные тропические костюмы, отражающие солнце. Маляр высоко на строительных лесах в белой спецовке, забрызганной белыми пятнами, монашка ордена кармелиток и медсестра. Вся эта скучная очистка, обесцвеченный белый сахар, обесцвеченное святое зерно. Однажды я видел в супермаркете возбужденного француза; он набирал дюжину буханок нарезанного белого хлеба для своих друзей в Париже.

Квир-белый. Джинсы, плотно облегающие задницу. Сара кричит из сада: «А, так вот как геи узнают друг друга ночью!» Бессонные ночи [12] в «Раю» – гей-баре, который не оставил бы равнодушным святого Иоанна, ослепительные футболки и боксеры, результат многодневных размышлений над самой деликатной программой в стиральной машине.

Весь этот белый, унаследованный от спорта – sportif. Белый – по контрасту с зеленью спортивных площадок. Заметьте, белый и зеленый снова вместе. Этот белый требует от вас постоянного самоконтроля – нельзя пролить напиток или запачкать девственночистую ткань. Сейчас только идиоты или очень богатые люди носят белое, в белом вы никогда не смешаетесь с толпой, белый – цвет одиночества. Он вызывает отвращение у обычных людей, имеет привкус паранойи, от чего мы защищаемся? Отбеливать – тяжелая работа.

Путешествие по великим соляным озерам Юты на автобусе Грэйхаунд. Мерцающая белая соль до самого горизонта, слепящая глаза.

В первых белых лучах рассвета я побелел, как простыня, и проглотил белые таблетки, которые поддерживают мою жизнь… сражаясь с вирусом, который разрушает мои белые кровяные тельца.

Ветер дует без конца уже пять дней подряд, холодный северный ветер в июне. Море вспенилось тысячами белых лошадей и атакует побережье. Их соляные плюмажи заволокли окна вуалью слез и сожгли цветы. Листья почернели, и красные маки – тоже, розы вянут и совсем умрут завтра, но белый многолетний горошек не пострадал. Вдалеке ненадолго появляются белые утесы, прежде чем исчезнуть в тумане. Я сижу взаперти и не могу выйти в сад – это вредно для моих уставших легких.

Белые морские кони принесли сюда безумие, раздражение, напряжение. Я ненавижу белый.

Однажды, стоя в саду, я заметил белый цветок среди голубой румянки. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это единственный цветок-альбинос. Никто никогда не видал такого раньше. Это знак? Я отметил его, чтобы собрать семена и назвать его в честь моего друга Говарда, который сделал фотографию для этой суперобложки, – Arvensis sooleyi.