Так или иначе, мюнхенская страница моей жизни была перевернута. Меня ничего не ждало в этом городе, и Винченцо к этому отношения не имел. У меня, как и у него, нажитое утекало сквозь пальцы, и не в моих силах было это изменить.

– Чем ты собираешься заниматься без своей фирмы? – спросил он.

– Понятия не имею. Джованни сказал, что итальянцы мастера делать хорошую мину при плохой игре. Это когда снаружи все выглядит великолепно, а внутри просто катастрофа. Он имел в виду тебя, но это лучшее описание моей жизни.

– Значит, дело в генах. – Винченцо грустно улыбнулся, я тоже. – Но знаешь, Стива Джобса тоже когда-то вышвырнули из собственной компании.

– Да, но он стал миллионером в тридцать лет.

– А еще через пару лет сделал «Эппл» богатейшим концерном мира.

– Откровенно говоря, мне не нужно никаких концернов. Все, что я хочу, – поселиться на каком-нибудь необитаемом острове.

– Ерунда. Сейчас ты больше всего хочешь удавить бывшего компаньона.

Винченцо попал в точку. Словами не выразить, как сильно я ненавидела Робина. Удар, который он нанес, выбил из-под моих ног землю, и я еще недостаточно оправилась, чтобы дать достойный ответ.

Но одно мне уже было ясно. В моей боли есть и отголосок давнишней раны. Жизнь движется по спирали, снова и снова возвращая нас к некоему исходному моменту. И вот теперь моя детская травма обернулась обманом, фикцией. Мой отец никогда не бросал меня и не умирал. Просто все это время он жил в другом месте.

На закате мы прибыли в Мюнхен. Винченцо включил радио, чтобы отвлечься. Бомбардировки Алеппо, беженцы в Средиземном море – действительность стремительно настигала нас. Он волновался. Я задавалась вопросом, насколько его переживания похожи на недавние мои. Сможет ли он простить отца? Никто из нас так и не затронул эту тему вслух.

Поначалу мне страшно не хотелось выходить наружу. Винченцо, похоже, тоже. На больничной парковке наша «машина времени» смотрелась как инородное тело, выпрыгнувшее из другого измерения. Мы с неохотой покинули этот теплый кокон и направились к дверям больничного корпуса.

Как же я ненавижу такие места. Бетонные крепости, пропитавшиеся болью. В больницах я всегда чувствую себя беспомощной и маленькой.

Медсестра за стойкой хотела отправить нас восвояси: приемные часы закончились. Я включила на полную свое обаяние. Все впустую. Винченцо в ярости пнул ногой мусорную корзину:

– Мы с дочерью проехали больше тысячи километров, чтобы проститься с моим отцом, который лежит при смерти. Плевать я хотел на ваши приемные часы!

После чего схватил меня за руку и потащил к лифтам. Я не могла не одобрить этот его поступок.

Палата Винсента оказалась пуста. Я подумала, что мы ошиблись дверью, но потом узнала его очки на прикроватной тумбочке. На вешалке висел пиджак Винсента. Постель разобрана. Я испугалась. Два дня, прошедшие с моего визита сюда, обернулись вечностью. Я, во всяком случае, стала совсем другим человеком.

Вошла медсестра. Удивилась, обнаружив нас, с любопытством посмотрела на Винченцо:

– Вы его сын?

Винченцо кивнул.

– Он ждал вас.